Отчего-то от этой мысли ноги налились свинцом, тело стало как ватное.

Из глухой ниши в коридоре высунулась рука и затащила меня в темноту. Опережая мой крик, мне закрыли рот ладонью. Раздался скрежет камня, меня подтолкнули куда-то, и я замычала, больше от изумления, чем от страха, когда моя нога, вместо того чтобы уткнуться в стену, ступила в темноту.

Неизвестный продолжал крепко держать меня, закрывая рот. Снова раздался скрежет камня, и я поняла, что стена расступилась, чтобы впустить нас, а потом снова закрылась.

Мимо, по ту сторону, глухо прозвучали шаги герцога.

— Где же она? — раздалось из-за стены, и шаги стихли.

Я забилась в руках неизвестного, внезапно поняв, что оказалась в прямом смысле замурованной в стену неизвестно с кем. Уж лучше было бы попасться в руки Эберлею и объяснить свое присутствие неуместным любопытством. В конце концов, Виталина не дала бы меня в обиду!

Я задергалась, забилась пойманной птицей, холодея от ужаса.

— Тише, Эя, — сказала мне темнота голосом Андре, и я тут же успокоилась.

Ладонь покинула губы, Андре отстранился, раздался щелчок, и над нашими головами закружился желтый мотылек.

Колени ослабли, я чуть не осела на пол, Андре поддержал меня под локоть, и, обняв за плечи, притянул к себе. Сразу стало тепло и спокойно.

— Забыла, что здесь потайной ход, да?

Я кивнула, пробормотав:

— Я от страха забыла, как меня звать.

А ведь здесь и вправду потайной ход. Когда мы были детьми, мы облазили с Андре все полые стены замка, и все равно кажется, что этому месту всегда есть чем удивить.

— Что ж тебе не сидится в покоях, как благовоспитанной леди? — спросил Андре, поддразнивая меня, как маленькую.

— Решила сестру проведать, — хмуро ответила я. — Микаэлу.

— Микаэлу? — делано изумился Андре. — Эя, это тревожный симптом, ты заблукала в собственном замке. Микаэла живет в другой его половине.

— Я сообщу об этом опасном симптоме лекарю, — пообещала я. — Просто я сначала решила навестить Мику, а потом расхотелось. Да и незачем стало.

Я помолчала и, поскольку Андре не прервал моего молчания, тоже спросила:

— А ты что тут делал?

— Похоже, то же, что и ты, Эя. Тоже считаешь, что здесь что-то нечисто? Жаль, до конца дослушать не удалось. Ничего, мы будем действовать быстро. Теперь, когда я с тобой, ничего не случится.

— Конечно, не случится. Вот именно, пока ты со мной. А стоит тебе уехать, как меня опять запрут в башне.

— Ты сидела в башне? Долго? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил Андре.

— Представь себе. Зиму, — буркнула я, ощутив острый приступ жалости к себе.

— Поэтому не отвечала на мои письма?

— А ты писал?

Андре не ответил.

— Ничего, — сказал он после паузы. — На этот раз все будет иначе. Я не буду скрывать, что от вас отправлюсь прямо ко двору, где буду ходатайствовать об опекунстве. Мне следовало бы сделать это раньше, дела в Делла-Рове не позволяли.

— А что за дела?

— Мои земли близко к границе, — уклончиво ответил Андре.

Мне, несмотря на его близость, опять стало холодно.

Я подняла голову, пытаясь заглянуть в его глаза.

— Андре, — позвала я. — Это правда, что говорят о нашествии?