Через несколько минут Яшка и Васька, лоснясь в темноте, стояли голые в лодке, а Огнев кошкой нащупывал на дне озера коряги.

Пройдя сажени три, он дернул кошку и тихо проговорил:

– Вот тут коряга и колышек.

– Бульк! бульк! – тихо булькнул Яшка, а за ним и Васька.

Жарков сел на корму и, не понимая, что они делают, удивленный глянул в воду. У него по телу побежали холодные мурашки. Ему показалось, что ребята слишком долго под водой, и главное – его тревожило, что то место, куда они спустились, было абсолютно спокойно. Может, в темноте не видно? Он поправил очки и склонился ниже – вода была действительно спокойна и казалась до невозможности холодной.

Он хотел уже крикнуть Огневу, что пора кончить это безобразие, как вдруг на поверхности показались сначала рогульки, потом голова, затем коряга в нескольких местах разрезала воду. Огнев подхватил ее, положил в заросли омута, а колышек в лодку, в лодку же, изгибая сильные мускулистые спины, взобрались ныряльщики.

Яшка посмотрел в сторону Широкого. Васька вздрогнул, отряхнулся:

– Эх, проклит, как лед на дне-то.

– Это от родников, – тихо ответил Яшка и, определив по тому, как дернул кошкой Огнев, что тут есть еще коряга, вновь нырнул в воду.

Жарков долго смотрел в воду, но, когда из воды появилась коряга, он невольно подхватил ее, вскинул, как Огнев, и так же бесшумно опустил в заросли чакана. И тут же увидел, как Яшка уткой кувыркнулся вниз головой и через миг появился на поверхности с колышком в руке.

– Я так и знал, два тут их, – тихо проговорил Яшка.

Очищая дно, Огнев тянул за собой лодку, вытаскивая на берег легкие коряги, а тяжелые, с кольями, тащили Яшка и Васька. Они уже перешли на другую половину озера. Со дна все чаще и чаще появлялись коряги, и Яшка с Васькой уже не вылезали из воды. Жарков тоже увлекся – и не заметил, как ему в сапоги налилась вода и брюки на коленях намокли.

Зима приближалась утренними заморозками, перелетом гусей, завыванием ветра и ледяной кашицей в реках. Скоро свадебные дни. Широкобуераковские улицы огласятся буйными песнями, и тогда не один парень перейдет в мужики, и не одна девка забудет, как ходить на посиделки. А у Яшки в кармане так же пусто, как и было: рыбная ловля в Гусином озере окончилась полной неудачей, даже больше – когда на яру за гумнами вспыхнул предостерегающий факел Васькиного брата, они второпях растеряли по корягам половину невода, и Степан Огнев всю осень латал его и не мог залатать – неводок пришел в полную негодность.

После такой неудачи Яшка работал, как вол: жал, возил снопы, молотил и озимый клин разделал, как напоказ. Даже Егор Степанович – и тот удивился его заботливости. Но, когда Яшка пробовал заговорить с ним о том, что надо послать сватов к Стешке, Егор Степанович всегда или отделывался молчком, или неожиданно срывался с места и бежал в сарай. А несколько дней тому назад отрубил:

– Сказано – нам в дом надо под шерсть. Вон у Плакущева Ильи Максимовича – девка! Бери! А на этой голо, ровно на крапиве зимой – ни листка.

Дни бежали… Яшка в поисках денег метался из стороны в сторону. А когда выпал снег и по дорогам завизжали сани, он написал Жаркову письмо. Жарков ответил приглашением и обещанием устроить на работу. Об этом Яшка вчера вечером и сообщил Стешке.