– Халифа, я больше не могу на это смотреть, – возвела я глаза к небу.

Но женщина, будто не слыша меня, продолжала стоять и смотреть на происходящее. Мне ничего не оставалась, как быть рядом.

И я все думала, как так можно поступать с живыми людьми, в моей душе все переворачивалось. Вмиг захотелось вернуться домой, в цивилизацию, и я даже для убедительности ущипнула себя.

– Ой, – вскрикнула, потому что получилось очень больно.

– Я хотела, чтобы ты увидела, за что должна быть благодарна Шейху, и чтобы ты больше не вытворяла ничего, что советует тебе неуемная Халиса.

Я хотела возразить, сказать, что сейчас я изменилась и уже никуда не собираюсь убегать и уходить.

– Она старшая жена Шейха и хотела всех наложниц и рабынь, которые перешли в статус гедзе и игбал, отвадить от Шейха, но тогда она еще не знала, кто такой Хамас и что… – она замолчала, так как наше внимание привлекли ор и гам, донесшиеся с помоста.

Правители уже покинули свои места, забрав новых рабынь с собой, а те девушки, что остались стоять на месте, оказались в лапах простых купцов, что щипали их и тыкали в ничем не прикрытые тела своими грязными и толстыми пальцами. Девушки кричали от страха, а работорговец громко ругался, отгоняя слишком наглых кнутом, защищая свой товар и одновременно пытаясь сговориться с реальными покупателями. Мое сердце так громко и быстро стучало, что мне казалось, будто еще немного, и я свалюсь в обморок из-за увиденного.

– Ладно, Хельга, пошли. Боюсь, то, что будет твориться дальше, тебе ни к чему видеть, – Халифа наконец-то развернулась и пошла в обратном направлении, в сторону разноперой толпы, что распростерлась на многие километры в разные стороны.

– Сын мой! – разнесся эхом под сводчатым потолком приятный женский тембр. – Объясни своей матери, зачем тебе дети от этой безродной девчонки?

За длинным столом сидели трое. Хамас даже перестал жевать. Глянул на мать вмиг почерневшими от негодования глазами. Та быстро отвернулась и уткнулась в свою тарелку, медленно пережевывая пищу.

– Я хотела сказать, – не успокоилась женщина и продолжила, – что вполне хватит и родства с шейхом западных границ, отцом Халисы. Можно его попросить о помощи.

Громкий стук о столешницу обеденного стола заставил посуду подскочить на месте, а женщин – замереть в тех позах, в которых они только что находились.

– Ты что, опять собралась мне диктовать свое видение сложившейся ситуации? – гневным голосом проговорил он. – Ты, – он ткнул в жену пальцем.

Она уставилась на него немигающим взглядом, и это сразу же заставило ее зрачки превратиться в вертикальные.

«Злится», – понял Хамас.

– Ты что хочешь, Халиса? – спросил изменившимся голосом Шейх, теперь он звучал обманчиво приторно-сладко. – Чтобы я приказал слугам высечь свою мать за то, что ты не хочешь, чтобы мой род увеличивался? Или возможно, ты считаешь, что только ты достойна вынашивать мое семя? Халиса, что?

Жена сидела молча, в прямую линию вытянув спину. Шейх перевел взгляд на мать, которая и не жевала теперь вовсе, а вся побледнела, и даже нижняя губа затряслась.