— И других он же?

— Похоже на то.

— Почему именно сейчас?

— В каком смысле?

— Зачем он так долго ждал?

— Ждал удобного момента, а может, вдохновения или прозрения. Я предполагаю, что он работал над какой-нибудь системой безопасности для большой базы данных медицинского страхования. И в какой-то момент решил написать программу, которая на основе этой базы создаст список людей, которые лечились от алкоголизма. Возможно, так все и началось. Думаю, открывшиеся возможности вскружили ему голову и он придумал схему — написать всему списку, чтобы вычислить тех, кому есть чего бояться. Эти люди выдали себя, отправив ему чек, и он принялся изводить их своими злобными виршами. В какой-то момент он забрал свою мать из центра, где за ней ухаживали после нападения.

— Но что он делал все эти годы, пока не появился здесь?

— Детство, вероятно, провел в интернате или у приемных родителей. Мог пойти по скользкой дорожке. Потом увлекся компьютерами — скорее всего, через игры, — и открыл в себе способности к этому делу, причем немалые. Вплоть до того, что окончил Массачусетский технологический институт.

— И в какой-то момент сменил имя?

— Может быть, когда ему исполнилось восемнадцать. Уверен, что для него невыносимо было носить фамилию отца. Я не удивлюсь, если окажется, что Дермотт — девичья фамилия Фелисити Спинкс.

Нардо презрительно скривил губы.

— Жаль, что вы не догадались пробить его по базе перемены имен в самом начале всей этой заварухи.

— Строго говоря, для этого не было повода. Но даже если бы мы это сделали, тот факт, что Дермотта раньше звали Спинксом, ничего не значил бы для тех, кто занимался делом Меллери.

Было видно, что Нардо старательно откладывает эту информацию на потом, чтобы поразмыслить над ней, когда в голове прояснится.

— Но зачем этот псих вообще решил вернуться в Вичерли?

— Наверное, потому что двадцать четыре года назад здесь напали на его мать. А может, его захватила идея переписать историю. Или узнал, что дом продается, и не смог устоять. Возможно, увидел в этом шанс поквитаться не только с алкоголиками, но и с полицейским управлением Вичерли. Вариантов много, и если он сам не захочет нам рассказать правду, мы ее так и не узнаем. А Фелисити Спинкс вряд ли нам что-то расскажет.

— Вряд ли, — согласился Нардо, но его явно мучило что-то еще. Он выглядел озабоченно.

— В чем дело? — спросил Гурни.

— Что? А, нет, ничего. Правда ничего. Я так, подумал… а вам действительно было не все равно, что кто-то убивает алкашей?

Он не знал, что ответить. Уместным вариантом было бы сказать, что он не вправе судить, кто из жертв был достоин смерти. Был еще циничный вариант: что искать разгадку для него было важнее, чем восстановить справедливость, игра была важнее человеческих судеб. В любом случае ему совершенно не хотелось обсуждать это с Нардо, но он чувствовал, что промолчать нельзя.

— Если вы хотите узнать, получал ли я удовольствие оттого, что кто-то символически мстил алкашу, сбившему моего сына, то ответ отрицательный.

— Вы так уверены?

— Я уверен.

Нардо недоверчиво посмотрел на него, затем пожал плечами. Казалось, ответ Гурни прозвучал для него неубедительно, но ни одному из них не хотелось продолжать этот разговор.