К моему удивлению, сумма споров не вызывала, зато чуть не стала причиной новой драки между родственниками, так как «громовержец» — он же виконт Терин, считался себя менее виновным в случившимся, а демонолог просто не хотел уступать противнику. И тут мне снова пришлось вмешаться, разделив сумму пятьдесят на пятьдесят — еще тут споров мне не хватало.

К чести демонолога — «еще два балла Гриффиндору», он не стал юлить и пытаться сбежать через портал, просто снял с руки и бросил Вергену перстень, а затем, не прощаясь, покинул нас, прихватив свою группу поддержки. Бывает, у человека с собой наличности не оказалось. А вот громовержец устроил целое представление с выездом, однако был предельно вежливо послан нахрен и выставлен из заведения.

— Может все-таки надо было их грохнуть? — с сомнением спросил Верген.

— Возни много, как-нибудь потом и без свидетелей, — понизив голос до шепота ответил я. — Планы по убийству аристократов лучше не делать достоянием общественности — целее будешь.

Неожиданно тело Толстяка заворочалось, и я подготовился к самому худшему. Среди противников вроде не было некроманта, но может быть кто-то успел применить к нему чары, а может сам Фитц носил с собой «закладку», чтобы отомстить своим убийцам после своей скоропостижной кончины. В моей руке возникло «огненное лезвие». Фитц был редким козлом, но хорошим … другом? Пусть будет «другом», о мертвых либо хорошо, либо никак. Я подарю ему покой.

Сделав шаг я склонился над телом Толстяка, которое уже перевернулось на бок. Три глубоких раны от когтей демона пересекали его горло, кровь залила белую сорочку. Нежить повернулась ко мне перекошенным лицом с красными буркалами.

— Прими покой от моей руки и прощай, Фитц. Ты был мудаком по жизни, но хорошим другом, — произнес я прощальную речь и занес лезвие для удара.

— Герех! Мать твою! Ты че удумал?! — неожиданно заорала нежить голосом Толстяка.

— Ээээ, — протянул я, не опуская «огненного лезвия». Фитц точно был мертв, я сейчас собственными глазами смотрел на страшные раны на его шее, после таких повреждений просто невозможно выжить.

— Герех, — снова зашевелились толстые губы Фитца, — я же относился к тебе, как отец. Одумайся!

— Фитц, ты мне одно скажи. Ты мертв или как? — в недоумении спросил я Толстяка.

— Герех, ты дурак? — недоуменно спросил Фитц, а рядом заржал Верген.

— Еще тот! — поддакнул напарник сквозь смех. — Братан, отстань от человека! Сейчас, на твоих глазах произошло чудо — жир спас жизнь человека!

Черт! А ведь Верген прав, гортань Фитца не пострадала, ему просто вскрыли кожу и разрезали три подбородка из четырех. А крови столько натекло потому, что в этом борове её литров двенадцать-пятнадцать против пяти у обычного человека. Вот кому другому так бы не повезло, честный человек давно бы умер, но Фитц — еще та живучая скотина.

— Фитц, как же я рад! — в сердцах воскликнул я, убирая «лезвие» и помогая Толстяку подняться на ноги.

— Я тебе это, блин, припомню, — со злостью сказал Толстяк, вставая.

Пришлось оправдываться. Ведь я хотел, как лучше, а получилось как всегда.