Пока он вел раскопки, подходили другие несчастные родители. Хватаясь за сердце, они плакали: «Мой сын!», «Моя дочь!». Другие разумные люди пытались оттащить его от того, что раньше было школой. Они говорили:
– Слишком поздно!
– Они умерли!
– Ты им не поможешь!
– Иди домой!
– Посмотри правде в глаза, ты уже ничего не поправишь!
– Все будет только хуже!
Каждому он отвечал одной-единственной фразой:
– Ты собираешься мне помочь?
А потом продолжал откапывать сына – камень за камнем.
Начальник пожарной команды тоже уговаривал отца. Он говорил:
– На развалинах случаются пожары, повсюду происходят восгорания. Ты в опасности. Мы позаботимся обо всем. Ступай домой.
Любящий отец отвечал на это:
– Ты собираешься мне помочь?
Приехали полицейские, они сказали:
– Ты зол, ты огорчен, но все кончено. Ты подвергаешь риску других. Иди домой. Это наша работа!
На что он ответил:
– Вы собираетесь мне помочь?
Но ему никто не помог.
Он мужественно продолжал трудиться один. Ему нужно было выяснить для себя: «Жив мой мальчик или он умер?»
Он копал 8 часов… 12… 24… 36… Затем, когда шел 38-й час, он оттащил каменную глыбу и услышал голос сына. И он выкрикнул его имя:
– АРМАНД!
В ответ он услышал:
– Папа! Это я, пап! Я сказал другим детям, чтобы они не боялись. Я сказал им, что, если ты жив, ты спасешь меня. А если ты спасешь меня, то и они будут спасены. Ведь ты обещал: «Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой!» Ты сделал это, папа!
– Что там у вас? Как вы? – спросил отец.
– Из 33 нас осталось 14, папа. Когда здание разрушилось, оно осело в форме клина. Это нас и спасло. Нам страшно, мы хотим есть и пить. Спасибо, что ты здесь.
– Вылезай, мой мальчик!
– Нет, папа! Пусть сначала выйдут другие дети. Ведь меня ты вытащишь. Что бы ни случилось, я знаю, что ты меня не оставишь!
Марк Виктор Хансен
Еще один только раз
Вера – это птица, которая поет, когда рассвет только начинается.
Рабиндранат Тагор, писатель, композитор
Один английский роман XIX века описывает небольшой городок в Уэльсе, где каждый год в течение 500 лет все жители собираются в церкви в канун Рождества и молятся. Незадолго до полуночи они зажигают свечи в светильниках и поют хоралы и гимны. Они идут проселочной дорогой несколько миль до старой, заброшенной каменной лачуги и строят там рождественскую сцену вместе с яслями. В своем простом благочестии они преклоняют колени и молятся. Их песнопения согревают холодный декабрьский воздух.
В городке этом существовало поверье, что если все горожане сойдутся сюда в канун Рождества и будут молиться с безупречной верой, – тогда и только тогда наступит Второе Пришествие. И вот 500 лет они приходили к каменным развалинам и молились. Однако они не видели Второго Пришествия.
Одного из героев романа спрашивают:
– Веришь ли ты, что Он снова придет в канун Рождества в наш город?
– Нет, – отвечает он, печально качая головой, – не верю.
– Тогда почему ты приходишь сюда каждый год?
– Ах, – улыбается он, – что, если я окажусь единственным, кого здесь не будет, когда это случится?
Кажется, его вера невелика, правда? Однако это вера. Как сказано в Новом Завете, чтобы войти в Царствие Небесное, нам нужно иметь веры не больше, чем горчичное зерно. И порой, когда мы работаем с детьми с нарушениями, трудными подростками, с молодежью из группы риска; когда сталкиваемся с зависимыми от алкоголя, склонными к оскорблениям, депрессии и суициду партнерами, друзьями и клиентами… в такие минуты нам нужна небольшая частичка веры, что этот человек вернется к каменным развалинам в канун Рождества. Еще один только раз. И в этот следующий раз, возможно, я совершу прорыв.