– Рассмотрим следующую возможность!

– Какую?

– Одалживаешь мне свои десять тысяч, я докладываю недостающие средства, покупаю квартиру на себя и селю в ней тебя. В конце концов, какая разница, на кого оформили документы? А у тебя не будет ощущения, что ты оказалась передо мной в вечном долгу, естественно, пропишем тебя, я оформлю по всем правилам завещание и в случае моей смерти…

– Прекрати, – перебила я Этти, – проживешь еще сто лет.

– Я бы не прочь, – засмеялась она, – только следует учесть возможные форсмажорные обстоятельства. Если пожелаешь, тоже оформи последнюю волю.

– Ладно, – согласилась я, – приобретаем квартиру на твое имя.

– Завтра с утра отпросись у своего хозяина, сходим в агентство, начнем волокиту, – подвела итог Этти.

И вот сейчас, стоя перед красивым зданием, я невольно задавалась вопросом: почем хоромы в таком доме, да еще на Остоженке, в историческом центре Москвы? Наверное, у Людмилы прорва денег. Хотя, может, у нее муж богатенький Буратино.

Но когда хозяйка распахнула дверь, я вдруг поняла, что Людмила живет одна. Отчего сие предположение взбрело в голову, я не знала, но была совершенно уверена: стоящая передо мной отлично одетая, безукоризненно причесанная и безупречно «намакияженная» дама не имеет супруга.

Меня провели на кухню, усадили за стол и предложили кофе.

– Спасибо, – вежливо отказалась я, – меня иногда давление беспокоит, наверное, излишек веса сказывается, да и поздно уже, лучше чай, не слишком крепкий, а то не засну.

Людмила улыбнулась.

– А я вот выпью чашечку кофейку, желательно чернее ночи, и замечательно потом отбуду в объятия Морфея.

– Повезло вам, – вежливо ответила я.

– Да уж, – подтвердила Людмила.

Разговор иссяк, хозяйка побарабанила пальцами по столу.

– У вас ко мне дело?

Я кивнула, сначала собиралась сказать, что хочу заплатить еще раз за поступление в вуз своей младшей сестры, но по дороге передумала. Вдруг Людмила спросит фамилию? Даже наверняка поинтересуется паспортными данными, иначе как пристраивать ребенка? Вот и выйдет жуткая глупость, поэтому пришлось придумать новую версию.

– Несколько лет тому назад, – завела я, – Андрей Львович очень помог моим друзьям, устроил их сына в институт. Мальчишка отвратительно учился, ему грозила армия, но Калягин просто кудесник, раз, и впихнул парня в педагогический.

Людмила грустно кивнула.

– Андрей был удивительно добрым человеком, старался всем помочь, просто в лепешку расшибался. Иногда о таких детях пекся… Сколько раз я говорила ему: «Андрюша, остановись, ну нельзя же каждого осчастливить, откажи человеку, понятно же, что ребенок у него оболтус, недоросль, Митрофан». Но нет! Хлопотал он, как о родных.

Я, сделав соответствующую мину, качала головой, но в душе таился смех. Помогал, как же, за зеленые бумажки, совершенно «бескорыстно»!

Людмила принялась чиркать зажигалкой.

– У меня, к сожалению, сестра полная оторва, – заполнила я паузу, – еле-еле школу окончила, ей из жалости тройки поставили. Я позвонила Андрею Львовичу, приятели телефончик дали, и узнала жуткую новость. Страшно-то как! Ну по какой причине хорошего человека убили?