— Иди наверх, Марджори, — сказал он изменившимся голосом.

— Оставайся на месте! — немедленно возразил Сэмюэль.

Марджори встала, покачнулась и снова упала на софу, потом опять встала и неуверенно направилась к лестнице.

— Выйдем, — сказал Сэмюэлю ее муж, — на два слова.

Сэмюэль взглянул на Марджори, пытаясь прочесть в ее глазах некое послание, стиснул зубы и вышел.

Яркая луна осветила лицо мужа Марджори, когда тот сходил с крыльца, и Сэмюэль видел, что он страдает, но не испытывал к нему жалости.

Их разделяло всего несколько шагов, они стояли и смотрели друг на друга. Муж Марджори нервно откашлялся, словно у него першило в горле.

— Она моя жена, — сказал он спокойно, и внезапно злость накатила и хлынула наружу. — Черт тебя побери! — крикнул он и со всей силы ударил Сэмюэля по лицу.

Сэмюэль рухнул наземь, и в тот же миг пришло озарение: его уже дважды вот так били. И все изменилось, как будто он внезапно очнулся от долгого сна. Машинально он вскочил на ноги и принял боевую стойку. Противник ждал в ярде от него, оборонительно выставив вперед кулаки, но Сэмюэль знал, что, несмотря на превосходство в росте и весе, он не ударит мужа Марджори. Как по волшебству все переменилось: еще минуту назад Сэмюэль казался себе героической личностью, теперь же он был жалким неудачником, а силуэт истинного героя выделялся на фоне светящихся окон дома. Героем был муж Марджори, боровшийся за свою семью. Возникла пауза, а потом Сэмюэль быстро развернулся и пошел по тропинке от дома в последний раз.

Ясно дело, после третьего поражения Сэмюэль провел несколько недель в добросовестном самокопании. Удар, который он получил в Андовере, угодил в его неприглядность: рабочий в колледже ошеломил остатки его снобизма, а муж Марджори сотряс его жадное самолюбие. Он стал избегать женщин, пока годом позднее не встретил свою будущую жену. Единственный тип женщин, которые стоят затраченного на них времени, — это женщины, подобные Марджори, только такую следовало бы защищать, как защищал Марджори ее муж.

Сэмюэль не мог представить, что его соломенная вдовушка, миссис де Ферриак, могла бы стать причиной для какой-либо праведной стычки.

В тридцать с небольшим он уже прочно стоял на ногах. Он сотрудничал со стариной Питером Кархартом, который в те дни считался чуть ли не национальным героем. Телом Кархарт напоминал неотесанный прототип статуи Геракла, и репутация его была столь же внушительной — махина, возведенная ради чистого удовольствия, без пошлых вымогательств или темных скандалов. Кархарт был лучшим другом отца Сэмюэля, но к сыну он присматривался лет шесть, прежде чем взял того в свою контору.

Одному богу известно, сколько всего находилось в его управлении тогда: шахты, железные дороги, банки, да целые города! Сэмюэль был очень близок к нему, знал, что ему нравится, а что нет, его пристрастия, его слабости, его сильные стороны.

Однажды Кархарт послал за Сэмюэлем и, затворив дверь, предложил ему стул и сигару.

— Все в порядке, Сэмюэль? — спросил он.

— Да, а что?

— Мне показалось, что ты малость закис.