— Извини, командир, мне в общаге колбаситься надоело. В выходные езжу к тетке в Муханово, а у нее тоже две комнаты на троих, — Пыльченко шагнул вперед и стал рядом с Зарембо.

— А у меня свадьба на носу, а в кармане — вошь на аркане! — с ожесточением сказал Рудин. — Где жить? Что невесте подарить?

Он тоже присоединился к взбунтовавшимся товарищам. Теперь Леший стоял напротив четверых подчиненных. Собственно, они уже перестали быть подчиненными, наоборот, они ему не подчинялись.

— А теперь слушай меня! — рявкнул он и положил руку на кобуру. — Это золото Башмакин охранял больше полувека и передал мне, доверил свою тайну! Думаете, я позволю его разграбить?!

Большой палец отстегнул застежку.

Бунтовщики переглянулись. В подземном снаряжении и устрашающих черных масках они походили на пришельцев из космоса. Или выходцев из адских глубин. Они тоже, не очень выраженно, но взялись за оружие.

— Не надо, командир! — предостерегающим тоном предупредил Пыльченко. — Для нас это жизненно важный вопрос. Вопрос жизни, а не глупых принципов, которые вообще никем не соблюдаются. Не надо нам мешать. Нас четверо, а ты один!

— Да ты, никак, меня на испуг берешь?! — Леший выключил фонарь, сделал движение и исчез. Во всяком случае, в третьем складе его больше не было.

Через минуту погасло тусклое освещение в коридоре.

— Эй вы, клоуны, — раздался искаженный переговорным устройством голос. — Я никого не выпущу наверх! Никого! Кто передумал — выходит с поднятыми руками! Остальные — пеняйте на себя!

— Доигрались! — зло сказал Зарембо. — И зачем я с вами вписался! Он же видит в темноте… Перестреляет всех из-за этого чертова золота! Да и дежурному наверняка сообщил! Нет, я выхожу…

Зарембо вышел первым, за ним последовали остальные.

— Хорошо, конечно, быть честным, командир! — с горечью сказал Пыльченко. — Особенно когда тебе ничего не нужно. А если мне жить негде? Кто обо мне позаботится? Нет таких. Вот застрелить — пожалуйста, охотников много. И бандиты, и террористы, и собственный командир. Спасибо, товарищ майор!

Леший покраснел под маской.

— Это точно! — поддержал товарища Рудин. — Что я Машеньке скажу? Что держал клад в руках, а командир его отнял? Хороша забота!

— Черт с вами! — Леший снял регенератор. Он умел дышать разреженным воздухом. — Кто хочет, берет один слиток. Один! А наверху пишет рапорт об увольнении. И больше мы друг друга не знаем. Да и я тоже уволюсь. «Тоннель» — злосчастное подразделение. Сначала Неверов и его бандиты, теперь мой взвод…

Золото взяли все. Последним, крепко подумав, взял и Леший.

— Трудно сохранять благородство помыслов, когда думаешь о куске хлеба, — туманно сказал он. И добавил: — Действительно, кто о нас позаботится? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих…

И рапорта на увольнение написали все, без исключения.

Второй состав спецвзвода «Тоннель» перестал существовать.

После того как из «Козера» ушли главные зачинатели и идеологи диггер-готства — в первую очередь Крюгер, Рыба, Айва и Вампирыч, — это явление московской культурной (а также подземной) жизни быстро сошло на нет. Первое время в кафе еще продолжали собираться стайки причудливо одетых молодых людей, любителей «иада», депрессивной поэзии, налобников со стразами и леденящих душу историй из глубин московского «минуса». Даже мини-фестиваль какой-то там провели — который закончился пьяной дракой между диггер-готами и тайно просочившимися представителями обычных готов, радеющих за чистоту готской расы. И едва не закончился пожаром — поскольку кто-то из гостей фестиваля облил «иадом» козлиную голову, украшавшую стену банкетного зала, и поджег. В результате голова и отдельные части интерьера были безнадежно испорчены, а пан Запальский, отвечавший за пожарную безопасность и порядок в кафе, был уволен — то ли за провоцирующую фамилию, то ли за отсутствие огнетушителя.