– Ну вот и будет! – сказал старик доезжачий, видя, что Шуйский мертв. – Ступайте, обмойтесь. Вон хоть у колодца у площадного, что перед церковью… а я к царю пойду.

У Ивана еще те не разошлись, при ком состоялся арест Шуйского. Тут же посланы были люди: схватить и отвести в тюрьму князя Шуйского-Скопина и Юрия Темкина.

– Да Федьку Головина не забыть бы! – настаивал Иван.

И об этом распорядились. Бельские, Глинские да Мстиславский сразу здесь первые голоса завели. Всех ведут за собой. Да легко царю их слушать. Ведь они его от Шуйских от ненавистных избавили. Воронцова, любимца товарища, обещают сейчас же из ссылки воротить… И восторга полна душа Ивана…

– Тебя Шарап Петеля спрашивает! – доложил тут царю Челяднин.

Еще больше засверкали глазки у мальчика. А лицо побледнело.

– Пусть сюды войдет.

– Как? Сюды, государь?

– Сдается, не тихо я сказал! – вдруг нахмурясь, ответил отрок.

Поклонился Челяднин, вышел.

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! – послышался за дверьми голос Петели, произносившего обычную входную молитву.

– Аминь! Входи, входи! – крикнул царь-мальчик.

Тот вошел нахмуренный, смущенный присутствием синклита бояр.

– Ну что?

– Все, государь… Как велел, так исполнено…

– Мертвый он? Совсем мертвый? – сверкая глазами и весь подергиваясь, переспросил Иван.

– Полагать надо, что так.

– А чем? Чем? – подходя вплотную к старику, опять заторопился допросом мальчик.

– Вот… этим самым… Как сказывал… совсем, – уж неохотно проговорил старик, указывая на свой охотничий нож в широких кожаных ножнах.

Тут бояре заметили ясно, что руки старика в крови, лицо и одежда забрызганы кровью.

Сердца у всех похолодели. Все угадали – и хотелось бы всем, чтобы они ошиблись.

Только Бельский да двое Воронцовых просияли.

– Уж не Шуйского ли ты прикончил, старик? – спросил Яков Бельский.

– Кого ж иного? Как царь приказал, – потупясь ответил невнятно доезжачий.

Говор пронесся среди остальных бояр.

Князь Хованский и князь Мстиславский первые заговорили.

– Э-эх… Не очень-то оно гоже, государь. Про опалу, про ссылку у нас речь шла… А ты вот как! Молод, правда, горяч больно… Не то ведь мы толковали, вспомни!

– Все я помню, бояре: кто я, кто вы! За советы спасибо. За помощь – вдвое. А уж как мне с врагом моим быть? – на то моя государская воля. Так я думаю. – И уж не слушая, что стали толковать между собой смущенные бояре, он опять обратился к доезжачему: – Дай… Вынь-ка нож… Покажи скорей!

И, схватив обнаженный нож, он пальцем провел по влажному от крови лезвию. Палец окрасился…

«Крови, ишь, понюхал! Зубы оскалил. Ой, не к добру!» – подумал про себя князь Курбский Михаил; но уж ничего не сказал. Промолчали и другие. Только пасмурные разошлись от царя.

Немало дней спустя после первой своей удачи, после такой дивной победы над сильнейшим боярином изо всей густой, многоголовой толпы князей и вельмож, толпившихся вокруг трона, юный государь словно опьянелый был.

Он весь переродился. Походка, голос, взгляд сразу изменились.

– Совсем покойный Василь Иваныч осударь! – говорили старые слуги, помнившие отца Иванова.