– Ай, шейтан… Шейтан… Пустите! Из юрта бегу! Не стоять Казани. Пустите меня… Гяуры сейчас войдут.

– Где? Что? Почему?! – раздались тревожные оклики. – С чего ты взял, Керимка? Будет дурить… И без тебя тяжело!

– Еще хуже будет! Сейчас мне сам шейтан ихний, московский, сказал, что еще хуже вам будет!

– Да не путай! В чем дело? Говори! – пристали к напуганному человеку такие же напуганные, измученные, но еще не обезумевшие окончательно люди.

– Ай, ай! Сейчас скажу… Зашел я только что в землянку свою, что под стеной… Холодно мне стало, есть захотелось… Ничего я весь день не пил, не ел…

– Да ведь и землянка твоя не тепла… И там – пусто! Ни хлеба, ни глотка воды не найдется…

– Ай, нет! Шейтан там! Вхожу и думаю: хоть от пуль от гяурских у меня здесь спокойно под земляной крышей… А вижу, светло в моей землянке… Печь так и пылает… И столько в ней хлеба! Румяный, свежий хлеб… А на столе кувшин высокий с чистой ключевой водой. А на соломе, где я сплю… Нет! Там вдруг вижу я ложе богатое, мехами устланное… А на ложе белый старик-гяур сидит… с большой бородой… Вот как я в Свияжске, в мечете ихней на стене видал… И говорит он мне… – Тут голос безумца совсем оборвался от волнения.

– Что говорит? Ну, поскорее! – послышались нетерпеливые оклики.

– Говорит: «Не противьтесь царю Ивану… Он погубит вас всех! Час близок. Судьба велит: покоритесь, чтобы не погибли все!» И вдруг темно стало в моей землянке и все пропало: и хлеб, и вода… и огонь в печи! – с глубокой грустью докончил Керим. – Я испугался очень и бежать кинулся! – после небольшого молчания добавил он.

– Неправда! Он грязь ест (лжет), этот подкупленный слуга гяуров! – вдруг прозвучал чей-то властный голос.

Ходжа, паломник, полудуховное лицо у мусульман, подошел к толпе и слушал со всеми рассказ безумца. Он и поднял голос.

– Он не лжет, отец, – заступились другие. – Он бедный больной. У него душа спит… Он безумец!

– Не спит моя душа! Все она видит! – внезапно обидчивым голосом возразил Керим. – Пойдемте, сами посмотрите! Может, он опять придет, этот шейтан? Я не лгу!

– В самом деле, пойдем! – предложил кто-то.

– Идем, идем! – повторил за всеми ходжа.

И медленно двинулись в темноте эти черные, неясные призраки людей, направляясь к землянке-сакле Керима, вырытой недалеко от городской стены.

Чем дальше подвигались все, тем больше волнение овладевало ими. Даже ходжа почувствовал, что посох так и ходит в его привычной руке и не сразу нащупывает в темноте дорогу.

Вот затемнела землянка Керима.

Он не решается сам подойти к ней. Тогда один из спутников, бледный как полотно, такой же бледный, как и все остальные сейчас, – осторожно растворяет темную, повисшую доску, заменяющую дверь.

В землянке темно. Из нее так и пахнуло сырым, промозглым, подвальным воздухом.

– Видите, я говорил! – произносит ходжа, начиная немного овладевать собой. – Ничего. Войдемте в эту дыру, чтобы лучше убедиться… Входи, крот, в свое жилище.

– Я… я… – бормочет Керим и пятится назад, словно пес, почуявший привидение.

Волосы на голове встают у него дыбом…

И все сразу заражаются безотчетным ужасом бедняка, но все-таки, пересилив себя, входят за ходжой в землянку. Тихо, темно, как в могиле… И вдруг случилось что-то непостижимое! Какой-то неясный свет стал проливаться со всех сторон… В углу обозначилась пылающая печь, жерло которой полно румяными хлебами. Онемели голодные, потрясенные люди… Вот и стол, как говорил Керим, а на нем чудной работы графин с кристальной водой… И кровать царская с меховой подстилкой, и на ней сидит старик…