Дело было передано на рассмотрение КПК при ЦК ВКП(б), в состав которой входили заместитель председателя КПК Шкирятов, Маленков и его выдвиженец Хрущев.
Зацепили и H. A. Вознесенского: к нему обращался Попков с предложением «шефствовать» над Ленинградом после смерти Жданова.
Заключительная часть постановления звучала более чем угрожающе: «ЦК ВКП(б) напоминает, что Зиновьев, когда он пытался превратить ленинградскую организацию в опору своей антиленинской фракции, прибегал к таким же антипартийным методам заигрывания с ленинградской организацией, охаивания Центрального Комитета ВКП(б), якобы не заботящегося о нуждах Ленинграда, отрыва ленинградской организации от ЦК ВКП(б) и противопоставления ленинградской организации партии ее Центральному Комитету» (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953. С. 67).
Обращение к фигуре партийного оппозиционера 1930-х годов Г. Е. Зиновьева ничего хорошего ленинградцам не сулило. Это была черная метка.
Кузнецов, Родионов, Попков были сняты с должностей. Надо было ждать новых репрессий.
Какое-то значение в этой истории имели архивные материалы госбезопасности, которые Кузнецов как куратор МГБ стал внимательно изучать, что должно было вызвать обеспокоенность Маленкова, Берии, Молотова, Микояна, Кагановича, Ворошилова, причастных к чисткам 1930-х годов. (Тема секретных архивов госбезопасности еще не раз будет тревожить сон многих сталинских соратников.)
Наступила очередь Вознесенского. Отторгать Ленинград от ЦК он явно не собирался, но был далеко не безгрешен. Разумеется, как экономист он был на голову выше всех в Политбюро и Совете министров. Его главный грех, пожалуй, заключался в безграничной уверенности в собственной правоте. Но против него работало слишком много обстоятельству том числе изменение международной обстановки и новые требования укрепления обороны.
Вознесенский в реальности был виноват, что Госплан, исходя из разного числа рабочих дней, занизил планы промышленного производства на первый квартал 1949 года по сравнению с четвертым кварталом 1948 года. «Самоуправство» Вознесенского, «хитрость» в отношении Совета министров, «преступные факты» подгона цифр и «культивирование в Госплане непартийных нравов», «факты обмана Правительства» — все это явилось основанием для увольнения Вознесенского из Госплана. Постановление Совмина СССР «О Госплане СССР» вышло 5 марта 1949 года. Всего из Госплана было уволено 300 человек.
Председателем Госплана назначили М. З. Сабурова, человека из соперничающей группировки Маленкова. Он родился в Донбассе в 1900 году, окончил Московский механико-машиностроительный институт им. Н. Э. Баумана, работал главным технологом на Новокраматорском заводе тяжелого машиностроения, в Наркомате машиностроения, в Госплане, в 1941–1942 годах был председателем Госплана, затем — заместителем председателя СНК СССР.
Сабуров, как и М. Г. Первухин (родился в 1904 году; нарком электростанций и электропромышленности; зампредседателя СНК СССР), были опорной фигурой в кадровой системе Маленкова.
7 марта 1949 года Вознесенскому был дан месячный отпуск «для лечения». Однако это не было концом, Сталин еще не принял в его отношении никакого решения. Более того, вскоре он пригласил Вознесенского к себе на дачу и в присутствии всех членов Политбюро поднял за него тост: «Сегодня мы прощаемся с нашим дорогим соратником и другом Николаем Алексеевичем Вознесенским. Он совершил ошибку, мимо которой мы пройти не можем. Но мы знаем его выдающиеся способности и качества руководителя, и я уверен, что скоро он вернется в наше руководящее ядро. За здоровье нашего друга и товарища Николая Алексеевича Вознесенского!» (Вознесенский Л. А. Истины ради. М., 2002. С. 140).