Журналистка собиралась вставить ироничное словечко, которое подействовало бы, как песчинка, влетевшая в глаз Аркаима. Но словечка не нашлось. Губы ее тесно сжались, словно их кто-то запечатал. А Лемехов вспомнил мгновение невесомости, которое пережил, оказавшись на дне волшебной чаши.

– Пять тысяч лет назад сюда, на Южный Урал, с севера пришло изнуренное племя. – Профессор читал не лекцию, а вел сказ голосом сказителя, нараспев. – Племя покинуло чудесную землю, которую Гесиод называл Гипербореей. Эта была заполярная земля, где росли тропические леса, расстилались райские луга, обитали райские звери. И вдруг наступило похолодание. Леса замерзли, луга покрылись льдом, звери погибли. Племя гипербореев покинуло свой рай и ушло на юг, теряя по пути соплеменников, редея и дичая. Но, явившись сюда, в Аркаим, оно попало под воздействие благодатных лучей, преисполнилось космических сил. Стало размножаться, обзавелось городами и обсерваториями, гончарными мастерскими и литейными цехами. Совершило открытие, которое изменило ход мировой истории. Изобрело колесо, построило колесницу, и лошади, запряженные в колесницы, стали стремительно переносить людей из края в край. Когда арии умирали, их хоронили в позе эмбриона, ибо они возвращались в матку, их породившую. Перед глазами покойника клали кристалл горного хрусталя, который преломлял луч солнца и соединял мир живых с миром мертвых. Когда чаша Аркаима наполнилась до краев, народ, именуемый ариями, двинулся из этих мест на освоение новых земель. Одни арии, унося с собой великие стихи Ригведы, устремились в Индию. Другие, унося свитки поэмы Авесты, двинулись в Иран. Так арии распространились по миру, создав несколько великих цивилизаций. Здесь, в Аркаиме, в этой матке, оплодотворенной из Космоса, зародилось современное человечество, к которому принадлежим и вы, и я.

Профессор Жданович начал свой рассказ угрюмо, тусклым голосом, уязвленный насмешками прелестной женщины. Но потом его голос зазвенел, певуче вознесся, как у проповедника, черпающего вдохновение у божества. Суровое лицо преисполнилось света, которым озаряли его солнечные холмы Аркаима.

– Вы говорите, арии. Арийские племена. Но разве это не отдает фашизмом? Я слышала, сюда приезжают молодчики со свастиками на рукаве. Они поклоняются не солнцу, а Гитлеру. Вас это не пугает? – Журналистка смотрела на Ждановича враждебно, с темным страхом в глазах. Будто Аркаим угрожал ее благополучию. Становился помехой в ее увлекательной жизни. Лишал успеха, мужского обожания.

Жданович заметил этот страх. Раздумывал, продолжать ли рассказ, раскрывая тайну Аркаима перед этой поверхностной женщиной. Или замкнуться, уйти прочь, унося тайну.

– Аркаим – это место, где камень становится хлебом. Вода – вином. Трус – храбрецом. Остывший – огненным. Слепец – пророком. Грешник – угодником. – Голос профессора гудел, как труба. Он воздел руку, и казалось, пальцы его коснулись электричества, по ним пробежала вспышка. – Об Аркаиме намекали древние тексты. Аркаим присутствовал в учениях и пророчествах. О нем подозревал Гитлер, исследуя древние карты Урала. Величайшей тайной минувшей войны был странный маневр германской армии, которая, не взяв Москву, не обезглавив Россию, устремилась вдруг в бескрайние степи Поволжья. Гитлер хотел захватить Аркаим, хотел захватить колодец, ведущий на небо, хотел подключиться к неиссякаемой энергии Космоса, чтобы стать властителем мира.