Как бы там ни вышло у них с Амандой, одно остается неизменным: он до сих пор не знает, что в то утро в стойле с ним была не она, а Мэриан. Аманда никак не могла прояснить этот вопрос. Зачем? Общее прошлое привязывает к ней Чада. Им можно при случае помыкать, а про себя злорадствовать над его заблуждением. Нет, Аманда не скажет.

Господи, что за глупость! Аманда теперь замужем. Где бы она ни обосновалась, это уже не будет ранчо Рыжей, а значит, она не станет больше отравлять ей жизнь. Теперь можно поступать как вздумается, не оглядываясь на сестру. Можно быть собой. Что за счастливый день! День освобождения. Обидно только, что радость омрачена другими, не столь приятными чувствами.

— Жаль, что я пропустила венчание, — произнесла Мэриан задумчиво.

— Не жалей, ничего интересного в нем не было.

— И все-таки жаль. Даже на самом скучном венчании интереснее, чем одной в гостиничном номере.

— Аманда не пришла бы в восторг от твоего присутствия, — резонно заметила Кэтлин.

Верно. Мэриан совсем упустила из виду, что Аманда пошла к алтарю не по собственной воле. Как это должно было злить ее! Свидетели тут были ни к чему, особенно сестра, которой она всю жизнь помыкала.

Подошла служанка со списком дежурных блюд. Мэриан ухватилась за него, как за шанс отвлечься от разговора о венчании, и тут появилась чета насильно обвенчанных.

— Не возражаете, если мы к вам присоединимся? — учтиво осведомился Спенсер и галантно отодвинул для молодой жены стул.

— Возражаем, — ответил Чад.

— Тем хуже для вас.

— Странно, что вы двое здесь, — заметил Чад с притворным удивлением. — Разве вам не хочется отпраздновать свой союз наедине?

— Мы его уже отпраздновали, прошлой ночью. Что касается сегодняшнего фарса с венчанием, празднуйте сами.

Для столь горькой иронии тон Спенсера был чересчур легким, и Мэриан пришло в голову, что в глубине души он доволен тем, как все повернулось. Очень может быть, что он и возражал только потому, что был рассержен чужим вмешательством. Или какой-нибудь выходкой Аманды, из тех, что у нее в ходу.

— Что посеешь, то и… — начал Чад.

— Поговорки на сельские темы прибереги для себя, — перебил Спенсер. — Рыжая, у меня к тебе вопрос. Скажи, ты и правда могла бы выстрелить, забрызгать кровью себя и нашего достойного проповедника, понаблюдать за тем, как я корчусь от боли, а потом завести всю песенку сначала? И так до тех пор, пока не услышишь «да»?

— Только не нужно играть на моих добрых чувствах, Спенсер. Будь ты владельцем ранчо, ты бы знал, как часто приходится хвататься за винтовку. Очень может быть, что я могла бы, хотя утверждать не стану. Теперь вопрос задам я. Ты думаешь, что можно так и прожить всю жизнь: безнаказанно ломая жизнь честным девушкам? Жаль, что отец Клэр Джонсон не нашел в себе столько мужества, сколько я сегодня.

— Извини за полное отсутствие деликатности, но приходится напомнить, что твою племянницу обесчестил не я.

— Мог бы не напоминать, мы все это помним. Но моя племянница по крайней мере собиралась к алтарю. Если бы ты не вмешался…

— Ах, как это справедливо! Я раздавлен, — хмыкнул Спенсер и вдруг повернулся к Мэриан. — Вижу, гусеница наконец превратилась в бабочку.