Да и ночь на голой равнине под скудной сенью дерева наедине с Чадом Кинкейдом не располагала к безмятежности.

— Он ведь не перестреляет их, всех четверых? — робко осведомилась Мэриан, когда костер был разожжен.

— Никого из них, если я его правильно понял. Это и в самом деле было бы проще простого, но что бы он с этого получил? Взять бандитов живыми и передать их в руки правосудия — вот что заслуживает награды. Лерой в таких делах собаку съел. Если дело пахнет деньгами, ни один волос не упадет с головы преступника, оказавшегося в этих здоровенных ручищах.

Мэриан все не могла поверить, что Чад примчался ей на помощь. На вечеринке было столько народу, что спасательная партия обошлась бы и без него.

— А где остальные?

— Остальные?

— Те, кто меня ищет.

— Никто не знает о похищении, кроме моего отца и, возможно, Рыжей.

— Значит, тебя послал Стюарт?

— Нет, я лишь поставил его в известность.

— А откуда узнал ты?

— Я заметил, что ты направляешься на конюшню, и нашел это странным, поскольку там ничего интересного не было. Пошел следом, получил удар по затылку и лежал на земле, пока на меня не наткнулся Лерой. Вместе мы прикинули, что к чему. Искать добровольцев не было времени.

Девушка кивнула. Не стоило делать далеко идущих выводов из того, что Чад отправился в погоню. Он поступил бы так же, будь на ее месте Рыжая или любая другая. Такой уж он, Чад. Она сидела, съежившись в комочек, тесно прижав колени к груди, обхватив их руками и глядя в костер. Чад предложил ей сушеного мяса, и она приняла эту не слишком аппетитную еду зная, что покрепиться не мешает. Он даже извинился за то, что не прихватил побольше припасов.

Когда пришло время отойти ко сну, встала проблема. Укрывшись попоной, они вынуждены были бы спать на голой земле, что было чревато простудой. Продремать всю ночь, сидя у костра, тоже не представлялось возможным — запас дров был совсем скудным.

Чтобы не дрожать всем телом, Мэриан крепче обхватила себя руками. Ночь не была по-настоящему холодной, скорее зябкой, но она так и оставалась в легком нарядном платье с вырезом, к тому же ее трясло от запоздалой реакции на случившееся. Как она ни старалась, зубы все равно постукивали. В конце концов Чад это услышал.

— Иди сюда.

— Зачем?

— То есть как это зачем? — Он досадливо передернул плечами. — Надо же хоть немного поспать! Завтра предстоит долгий путь. Попробуем как-нибудь закутаться в попону, чтобы была и снизу, и сверху, — к утру всегда холоднее.

Иными словами, он предлагал согревать друг друга теплом тел. Отлично, просто отлично! Это еще хуже, чем ехать верхом на одной лошади. Там по крайней мере нет покровов. И даже если на минутку допустить, что ничего особенного не произойдет, все равно это неприлично. Недопустимо делить ложе с женихом сестры — любое ложе, не обязательно постель.

— Будь же благоразумной! — сказал Чад с заметным нетерпением.

Возражать после таких слов было бы нелепо. Холод все настойчивее пробирался к телу. Чаду, значит, тоже холодно? Нет, не в такой одежде. Неизменно великодушный, он предлагает обогреть ее.