Стекла были уже почти прозрачными, но толстые – ничего тут не поделаешь, таковы издержки местной технологии. Главное, что мануфактура заработала, пусть не на полную мощность, но госзаказ на полтысячи окон был выполнен до зимы. Да еще бог весть сколько удалось продать – точной цифры он, понятное дело, не знал.

Однако был уверен, что подьячий Казенного Приказа, подними его даже среди ночи, мог дать точный подсчет уплаченной подати – частный бизнес дело такое, не уследишь, махом уйдут от уплаты налогов. Но контролировать было легко – подсчитывалось количество вставленных окон в Галиче, в городе царил настоящий бум.

Княжество, которого вообще быть не должно, каждодневно наполнялось людьми – из польской гетманщины народ повалил толпами. Истерзанные войной окраины, подвергавшиеся постоянным набегам ногайцев и крымских татар, порядком обезлюдели. Вынужденные переселенцы уходили тысячами на Киев, за Днепр, на левый берег, «русскую сторону», многие устремились к запорожцам. И оттуда несчастные люди, как и пришедшие из Слобожанщины, попадали в Галич, прямиком в Поместный Приказ, вольно уже никто не мог поселиться по своему желанию.

Требовалась строгая централизация управления, потому пришлось создавать Приказы, подобные московским, и сразу же бороться с волокитой и взяточничеством, хотя приказных подбирали по моральным качествам. Но видимо даже крупица власти, и запах шальных денег может закружить головы даже стойким к посулам людям.

Но явление не стало повсеместным, наоборот, после предпринятых радикальных мер воздействия, учреждения заработали нормально. Нестойких духом приказных, а также тех, кто их пытался «купить», отправили на годичное «перевоспитание» в только что открытых шахтах и рудниках.

Труд ведь даже из обезьяны человека сделал – потому нужно добывать каменный уголь и железную руду, в них была жесточайшая потребность. Так что каторга отличное средство убеждения для склонных к преступным деяниям элементов.

За осень прибыло свыше тысячи православных душ – целыми семьями переходили через Северский Донец. Их направляли сразу в Галич – подьячие отбирали всех, кто был знаком с ремеслом, и немедленно направляли работать на мануфактурах. Никому из беглецов в городе не позволялось христорадничать – все обязаны были работать, а потому каждому находилось занятие. В мастерских ремесленников, как на казенных мануфактурах, остро не хватало рабочих рук.

А всех хлеборобов распределяли по слободам – укрепленных валами поселениях, что вытянулись вдоль всех трех речных Торцов. Там заранее готовили дома для расселения, имелись припасы продовольствия, благо осенний набег ногайцев удалось отразить без большого ущерба, урожай успели снять с благодатных черноземов.

– Так, народец занят делами, никого не нужно пинать под зад, – Юрий отошел от окна и уселся за стол, что стоял у теплого бока кирпичной печи. Напротив стола висела настенная карта княжества – по форме вытянутая трапеция, охватывающая почти всю Донецкую область по ее обширным границам. Прихватывая кусочек Харьковщины в верховьях Сухого Торца, да клочок Луганщины с будущим Лисичанском, и небольшой участок побережья до Миуского лимана, западнее пока еще несуществующего российского Таганрога. Но с большими вырезками в юго-восточной части, где стояли донские слободы и городки, и значительными уступками от Кальмиуса на запад – там безраздельно хозяйничали ногайцы.