— Не трожь, гнида, удавлю! — хрипит сержант окровавленным ртом.

— Молчи, жеребец! — обращается Саня к сержанту даже ласково и бьет его кулаком по лицу, как молотом, сверху. Удар у Сани пудовый, ладонь твердая. Саня постоянно набивает свою ладонь, ее ребром он спокойно переламывает хорошую доску. Сержант замолкает.

Вдвоем с Котом они переворачивают сержанта на живот и стягивают его руки крепко-накрепко брючным ремнем.

— Мы пойдем еще чуть разомнемся, а ты, Эд, посторожи преступника, — насмешливо говорит Кот. Его, очевидно, забавляет собственная роль защитника порядка. И, поймав опасливый взгляд Эди-бэби, брошенный на сержанта, добавляет:

— Ты его не бойся, в случае чего бей его в горло каблуком или по рылу твоей стальной подковой.

— И не жалей его, Эд, — добавляет Саня. — Если развяжется, он тебя не пожалеет.

Эди и сержант остаются одни. Невдалеке слышны выстрелы, крики — это милиционеры вылавливают солдат.

Сержант, так и лежащий ничком, как его оставили Саня и Кот, поднимает окровавленное лицо с земли и говорит шепотом:

— Развяжи меня, пацан, а? Я же русский, из Саратова. И ты русский. Развяжи!

Эди-бэби молчит.

— Гнида! — шипит сержант. — Сам развяжусь, хуй тебе оторву! — Он начинает напрягать руки, как бы для того, чтобы разорвать ремень, стягивающий их, и, упираясь коленями в землю, пытается встать.

Эди-бэби, почти не глядя на сержанта, изо всей силы ударяет его носком туфли в ребра.

— У-у-у! — орет от боли сержант. — Гаденыш! Паскуда! Устрица поганая!

Еще пару лет назад Эди-бэби развязал бы сержанта. Однажды он так отпустил, по его слезной просьбе, подлого Леньку Лисицу из третьего дома, которого он победил, Ленька лежал под Эди-бэби, и Эди-бэби крепко сжимал руками Ленькино горло. Отпустил. Ненужное джентльменство вышло Эди-бэби в буквальном смысле боком, Ленька запустил ему в бедро нож. И хотя и нож был маленький, и рана неглубокая, быстро затянулась, но хуй теперь Эди-бэби кого-нибудь отпустит.

— Ну, я тебя встречу, гаденыш! — шепчет сержант. Его бревнообразные руки инстинктивно шевелятся, как бы пробитые нервным электрическим тиком. — В один укус горло перехвачу! — с ненавистью продолжает он.

Эди-бэби опять с почти автоматической готовностью несколько раз бьет сержанту ногой в ребра. Чтоб не грозился, гад!

За этим занятием его и застают возвратившиеся Кот, Лева и несколько милиционеров.

— Эй, эй! — кричит один из мусоров. — Пацан, пацан, стой! Хватит, забьешь сержанта, а нам его еще военным властям сдавать.

— Ни хуя такой образине не будет! — заступается за Эди Саня. — Посмотри на него, он как из булыжных камней сделан.

Милиционеры, и Саня, и Кот, и Лева, и снова появившийся на месте действия Степан поднимают сержанта с земли и ставят его на ноги. Только сейчас Эди по-настоящему понимает, какой он необыкновенно здоровый. Саня и Кот берут сержанта под руки, по-прежнему стянутые за спиной, и ведут его к одной из милицейских машин, к «раковой шейке», как их называет салтовская шпана. Но у Степана для них, по-видимому, другой план, потому что он останавливает ребят и, чуть отведя их в сторону от милиционеров, говорит Сане полушепотом: