И, понимая, что держит на руках самое ценное, что есть в его жизни, прижимал к груди, чтобы уже не отпустить никогда.

— Ты вернулась? — Он обнял ее крепче, всматриваясь в глубину разноцветных глаз. — Вернулась… ко мне?

— Я никуда не уходила, — сипло сказала Лея. — Тебе лишь показалось…

— Я без тебя чуть не умер, — слова — непривычные и слишком обнажающие его душу — он выдавил с трудом, но, кажется, она поняла то, что он не смог сказать.

— Чуть — не считается… — лукаво улыбнулась Лея.

Элея

— Я клянусь служить этому миру, этой земле и этому народу. Быть Тьмой милосердной и оберегающей, укрывающей и ободряющей, дающей жизнь приходящим и вечный покой ушедшим. Я клянусь беречь этот мир, как берегу свое сердце.

Слова древней клятвы пронеслись под сводами величественного храма и достигли самых дальних уголков огромного здания. Мгновение ничего не происходило, а потом статуя Мрака засветилась золотым светом. Моя клятва была услышана и принята.

Я повернулась к своим подданным, которые по очереди будут приносить мне клятву верности. И первым преклонил колени перед новой королевой мой дарей-ран. И мой супруг.

— Приношу клятву верности, долга и чести Оххарону и вам, Темнейшее Величество. Клянусь защищать вас до последнего вздоха и не покинуть ни при свете, ни в темноте. — Он смотрел на меня серьезно, а мне дико хотелось плюнуть на церемонию и снова поцеловать эти дерзкие искушающие губы. С трудом удержалась. Паладин прижал ладонь к груди, туда, где теперь билось живое и любящее сердце. — А мое сердце навеки принадлежит… тебе, Лея.

По толпе пронесся изумленный полувздох-полустон, а я с трудом удержала серьезную маску на лице.

— Вы непростительно переврали слова клятвы, дарей-ран, — сдерживая улыбку, сказала я. — Какая непозволительная дерзость. Мне придется вас наказать.

Он склонил голову, скрывая предвкушение в глазах.

— И я тоже тебя люблю, мой паладин, — тихо, лишь для него добавила я.

Муравейник был большой.

Вот просто отвратительно огромный, шевелящийся и пугающий. Деловитые насекомые что-то тащили внутрь, раздраженно обходя застывшую на дорожке девушку, и казалось, что вопрошают: «Зачем пришла? Иди отсюда!»

Ринка и сама хотела бы развернуться и побежать к Академии, а не переминаться тут с ноги на ногу, с тоской рассматривая муравьиный дом.

Но Тисса сказала, что это самое лучшее средство от охватившей Рин напасти.

Девушка снова переступила с ноги на ногу, давая дорогу шеренге трудолюбивых насекомых, тянувших в домик травинки и веточки.

Лезть на муравейник не хотелось. Вот просто ужасающе. Но Тисса…

— Вернейшее средство, — авторитетно сказала лучница, подкидывая на ладони огненный шарик.

С тех пор как Тис открыла свой дар крови, она успела поджечь несколько строений и научилась создавать из огня настоящие скульптуры. А еще стрелы, мечи, дротики и другое оружие. Правда, магистр Райден запретил ей использовать огонь на территории Академии, и его Тисса ослушаться не посмела. И поэтому играла огнем только на побережье, где были лишь море и песок. Именно там она и нашла задумчивую Ринку, сидящую на скале. И сразу велела искать муравейник. Рин поначалу изумилась, но Тисса уверила, что помогает наверняка.