Вот те раз! Это я-то большевистский фанатик? Обидно.

— Товарищи, спасибо. Можете быть свободны, — сказал Артузов Татьяне и «санитару» (его, кстати, изображал один из чекистов), и нерешительно посмотрел на меня.

Но я только пожал плечами, и направился к выходу. Уже в дверях кое-что вспомнил, и поманил Артура, а когда тот торопливо подошел, протянул руку:

— Ключ от кабинета давай. — Артузов смотрел непонимающими глазами, пришлось пояснять: — Кто мне чай настоящий обещал? Я что, не заработал?

Артур безропотно отдал мне ключ и попросил:

— Не забудь стол листами прикрыть, иначе закапаешь все. Сухари, чай и все прочее в тумбе найдешь. Но мне что-нибудь оставьте.

— Я что, зверь, что ли?

Посмотрев на Таню, стоявшую чуть поодаль, снизил голос:

— Только, Володька, смотри — стол не по назначению не используй.

[1] На самом деле это был датский подданный Карл Леве, сотрудник консульства США. После протеста Временного правительства его выдворили из России, и заменили Феликсом Коулом. Кстати, тоже шпионом.

Сегодня Феликс Эдмундович изменил собственным привычкам. Не помню, чтобы Председатель ВЧК заставлял кого-то ждать, если человеку назначался прием, а уж тем более не страдал чиновничьим снобизмом, когда высокопоставленное лицо демонстрирует свою занятость, проявляя неуважение к посетителю.

А сейчас мы с Артузовым сидели в креслах и ждали, пока Дзержинский подпишет множество бумаг. Всколоченный секретарь (расческу ему купить, что ли), то и дело подкладывал нашему шефу очередной документ.

Тем не менее, Феликс Эдмундович не подмахивал все подряд: быстро, по диагонали, но, тем не менее, просматривал бумаги, верно, успевая уловить суть, и потому на некоторых ставил не подпись, а резолюцию в верхнем левом углу, а какие-то документы откладывал в специальную папку.

— Извините, — несколько виновато улыбнулся «железный Феликс», приподняв глаза от бумаг. — Отсутствовал две недели, накопилось.

Мы с Артузовым понимающе переглянулись. У начальников (а мы, с Артуром, тоже относимся к этой категории) всегда есть дела, которые не сможет решить ни зам, ни «и.о.». А уж в нашем-то деле заместители просто могут не знать о всех делах своих собственных начальников. Ведь кроме служебных, начальник обрастает и личными связями, которые не передать при все желании. Например, как я сдам Полиэкту Муравину свою личную агентуру, состоящую из высокопоставленных работников Архангельской губернии? Да что там — я ему своих агентов и из числа простых обывателей не сдам, да они и сами не пойдут на контакт с неизвестным человеком. К тому же исполняющий обязанности не всегда сумеет правильно оценить ситуацию, а то и просто не осмелится самостоятельно принять решение. Например — кадровое.

От нечего делать принялся осматривать кабинет Феликса Эдмундовича. Ничего не изменилось, за исключением того, что кожаный диван оказался завален газетами и журналами на разных языках. Стало быть, Дзержинский умудряется читать не только «Правду» и «Известия».

Дзержинский приказал явиться нам вместе. Что ж, справедливо. Артур уже занимается польскими делами, а мне еще только их предстоит решать, хотя я уже и влез в них по самые уши.