Началось собрание приятно. У отца Мишеля был красивый низкий голос, с годами настоявшийся, как хорошее вино. Его продолжительная и сердечная молитва к Господу с просьбой направить тех, кому предстоит изучать Кольцо, отозвалась у Анны ознобом по спине. За ним старейшина Церкви человечества возносящегося провел несколько медитативных и дыхательных упражнений, от которых прибавилось сил и бодрости. Она пометила у себя в ручном терминале: скачать и прочитать их книгу о медитации. Конечно, выступали не все религии и конфессии: мусульманский имам не мог молиться перед не-мусульманами, хотя и произнес короткую речь на арабском — кто-то сделал перевод на наушники. Закончил он словами «Аллах акбар», и несколько человек в зале отозвались ему. Анна в том числе. Почему бы и нет? Простая вежливость, а по сути она согласна.
Но спустя два часа даже самые искренние и поэтичные молитвы начали утомлять. Анна принялась подсчитывать пластиковые шишечки, скрывавшие насадки огнетушителей. После неудавшегося самосожжения на первом банкете она навострилась их замечать. Мысли уплывали к письму, которое она сочиняла для Ноно. Стул под ней чуть-чуть вибрировал — заметно было, только если сидеть совершенно неподвижно. Возможно, так отзывалась работа большого двигателя — вслушавшись, Анна уловила в вибрации ритм, который понемногу превратился в музыку, и тогда она начала неслышно подпевать. Замолчала, когда представитель епископальной церкви, сидевший рядом, многозначительно прокашлялся.
Хэнку Кортесу, разумеется, досталось почетное заключительное выступление. За время пути Анна поняла, что, хотя официально религиозные деятели на «Принце» не имели начальника, Кортес воспринимался как «первый среди равных». Отчасти, как подозревала Анна, из-за близости к генеральному секретарю, устроившему эту миссию. К тому же он был на «ты» со многими знаменитыми деятелями культуры, политиками и экономистами, составлявшими штатский контингент экспедиции.
Ее это не особенно беспокоило. Какой бы эгалитаризм ни царил в группе поначалу, всегда кто-то выдвигается на лидерскую роль. Лучше доктор Хэнк, чем она.
Когда жрица неовикканства наконец завершила ритуал, доктор Хэнк куда-то запропал. У Анны мелькнула надежда, что собрание закончится пораньше.
Ан нет. Кортес вступил в зал в сопровождении видеооператоров и поднялся на кафедру, как актер на сцену. Он озарил аудиторию сияющей улыбкой, не забыв напоследок обернуться к сектору, где столпились операторы.
— Братья и сестры, — начал он, — склоним головы в благодарности Всемогущему, взыскуя Его совета и руководства в приближении к цели нашего исторического путешествия. Он затянул в том же духе на двадцать минут.
Анна снова принялась мычать себе под нос.
Позже Анна обедала с Тилли в офицерской столовой, которую уступили штатским. Анна сама не заметила, как оказалась лучшей и единственной подругой Тилли: женщина приклеилась к ней с первой встречи и впилась как пиявка. Впрочем, нет, думала Анна, это не совсем справедливо. Правда, общего у них с Тилли только и было, что углеродный состав, но Анне тоже не удалось обзавестись множеством друзей на борту. А сквозь утомительное легкомыслие Тилли она понемногу разглядела глубокое одиночество. Место на корабле в группе гражданских советников ей купил щедрый вклад мужа в предвыборную кампанию. Она присутствовала здесь с единственной целью: показывать себя и постоянно напоминать о богатстве и влиянии мужа. Тот факт, что жене больше нечего было предложить обществу, только подчеркивал его влияние. Тилли это сознавала, остальные тоже. Большая часть гражданского состава обращались с ней с почти открытым презрением.