То есть, он должен был либо открыто пойти против фракции или потерять деньги.
Большие.
А терять не хотелось.
— Ну ладно, давай… там.
— Имей в виду, на бумагах и твои подписи есть. И пленки есть… с ваших мальчишников. Копии. Я молчать не стану.
Топоров резко протрезвел — пусть он в последнее время совсем… разложился морально — но угрозу в свой адрес чувствовал четко, что трезвый, что пьяный, и реагировал на нее быстро и однозначно.
— Ты совсем охренела или как?
Горяева не испугалась — смотрела прямо и зло. Так как на этого человека никто и никогда не позволял себе смотреть.
— Что, милый? — недобро сказала она — слить меня решил? Отработала — и все, досвидос? Не… так не выйдет. Когда я для тебя и твоих гостей с города бордельеро с воспитанницами устраивала — я нужна тебе была, а сейчас — отвали?! Так вот — не выйдет! Ты думаешь, ты один там порно свое писал?!
— Ты…
…
— Ты что, с..а.
— Пленки у меня в хорошем месте. Знаешь, кто там на них?!
— Ты… да тебя порвут… живой закопают.
— Не-е-ет…
…
— Скорее это тебя закопают. За подставу, за потерю бдительности. За то, что друзей своих писал. Так что — не надо. Не испугаюсь. Никому и ничего ты не скажешь.
…
— Вытаскивай меня. Как хочешь. Или пойдешь ко дну вместе со мной.
Горяева резко развернулась к двери…
Хозяин кабинета — после визита своей давней любовницы не мог встать. Давно ему так плохо не было…
С темнотой в глазах, с отъезжающим горизонтом.
Ну и с..а.
Когда устраиваться приходила — никому не нужная со своим учительским дипломом — ноги была готова целовать. И целовала. И не только ноги. И не одному ему — всем, кому скажут.
А сейчас… оперилась, тварь…
Если она действительно копии записала… конец. Такое не прощают. Тем более те, кто на пленках. Оберут до нитки, все отберут, и у семьи тоже. А потом кинут на расправу толпе — ату его! Взяточник! Вор!
Ну и с..а.
Правильно Викторыч говорил — он еще из области тогда первый раз избрался — Лизка умнее нас всех вместе взятых. Далеко пойдет.
Пошла…
Интересно, она всё писала? Там же… из Кремля были люди.
С…а
Сунулась секретарша
— Виктор Павлович, пленарное заседание через час.
— Отвали.
— И из комитета по безопасности звонили
— Свали, сказал!!!
Немного полегчало. Беречься надо…
Он начал вспоминать — кто ему должен. Кто может это остановить.
Ага…
Нажал на кнопку.
— Юля… найди мне Селиванова. Срочно. И пока ни с кем не соединяй.
— Виктор Павлович, а… из Думы. Сегодня голосование по…
— Я сказал, ни с кем…
…
— Скажи, что заболел. С сердцем плохо.
Но судьба-злодейка никак не оставляла его.
Селиванова на месте не было, сказали что в Сочи уехал. А через полчаса позвонил Двигубский… он сюда почти никогда не звонил… кто такой Топоров, какой-то депутатишка из Подмосковья в сравнении с представителем Президента в Думе, и одним из теневых кардиналов всей системы…
— Селиванов? — с надеждой спросил Топоров
— Нет. Там…
— Нет меня, ну что вы за с. и!
— Там…
И по испуганным глазам секретарши, Топоров понял — плохо дело.
— Ты почему не в зале?! — фальцет Двигубского резанул по ушам — тебя одного ждать должны или как?
— Плохо мне, Игорь Витальевич…