Коротышка прервал свою отповедь, молниеносным движением выхватил из-под мышки ракетку и отбил летевший прямо ему на голову ком электрического снега размером с хорошую тумбочку. Мне показалось, что я получил ракеткой по морде. Тук сунул ракетку обратно под мышку и заговорил снова:
– Поговорим о сомнениях. Ты их любишь. И в то же время ты совершенно уверен, что сам придумал миф про Ошибку В Ошибке и все остальные идеи религии СЯО. А где же сомнения? Может, на самом-то деле не сам придумал, а где-то подслушал да посмотрел чужое? А так ведь и было! Ты лишь обобщил то, что другие знали и раньше. Так может, в этом и есть твоя функция – обобшить и передать другому? А ты и того не можешь, вот какой ты садовник!
Собиратель и сеятель из меня хреновый, мысленно согласился я. Сеять надо разумное, доброе, вечное, сердечное и прочее общественно-полезное. У меня такого нету, я просто бывший и вполне посредственный профессор литературы. Слово "патриот” ассоциируется у меня с зарубежной противоракетой, а слово ’духовность" – с собственными вечномокрыми носками. Кому такие черенки нужны, ума не приложу.
Внутренний собеседник в гавайской рубахе помолчал. Кажется, он прикидывал, не дать ли мне еще раз ракеткой по морде. Но передумал.
– Хорошо сказал, почти честно. "Почти" – потому как сам знаешь, носки не критерий. А критерия ты все равно не знаешь, потому как дерево и черенок – не одно и то же. И заранее никогда ничего не известно, кроме телепрограммы. В твоей собственной жизни люди вокруг только и делали, что предлагали тебе черенки разумного. доброго и прочего очень полезного. Но ты им почему-то не радовался! Не приживались они, хотя сад твоего ожидания чуда был им доступен.
Но зато какие мифы ты придумывал себе сам! Первый раз это было в подготовительной группе детского сада, помнишь? Все дети как дети, в "вышибалу" играют, а маленький мальчик сидит на пожарной лестнице и борется с навалившимся на него пониманием, что все люди смертны, включая даже тупых вое л и тал ок. И что сам он тоже умрет. Кто-то будет так же играть в вышибалу, а меня не будет ВООБЩЕ! Непростое открытие для шестилетнего! Но уже за полдником, когда ты обмакиваешь печенье в молоко, тебя осеняет: ты проживешь еще пару сотен лет, к тому времени доктора и ученые уже будут знать, как сделать, чтобы ты не умер. Первый собственный миф-черенок, верно? Ну конечно, не свой – но откуда он взялся, когда вокруг было столько других, доброразумных и вечных? Неизвестно!
Едем дальше. Спокойный период, лет на двадцать. Школьные комплексы, любовные драмы института, а после еще вхождение во взрослую жизнь
– достаточно беготни и забот, чтоб не особенно мучиться "черной дырой", так и не заселенной чудом. Все та же вера в прогресс и в самосовершенствование человека – тут и бокс, и йога – плюс какие-то отношения с деревьями и дождями, эдакий псевдославянский синтоизм. Проблема неизбежности смерти успешно задвинута на задворки сознания, за почти живую изгородь из чужих саженцев, что ты натаскал в свой садик без чуда. И как будто все прижилось, и ты даже решил подразнить неизбежность, увлекшись абсурдным человеком Камю. До бусидо, правда, не дошло – одна смерть, пролетевшая рядом, разметала все твои черенки, и чернозем опять замаячил перед глазами вкупе с депрессивным психозом среднего возраста. Правда, тут подоспело пригожи некое учение о самоорганизации в хаосе. Ты и сам потом догадался, что это скорее религия, чем наука. Но уж очень складным был этот научный дзен-буддизм, вроде бы и не требовавший принимать на веру сверхъестественные аксиомы, но наглядно связавший все воедино. Второе начало термодинамики стало змеей, кусающей собственный хвост – дарвиновский отбор против тепловой смерти, энтропия снова падает, самая сложная жизнь обитает на грани, мир самоорганизуется на всех уровнях, хотя многих не видно, как в нагромождении зданий чужого города не видно порядка, если смотреть с привокзальной площади. – зато с самолета видно, как правильно разбегаются улицы, словно трещины на стекле…