Но спасение было только началом. В них нужно было поддерживать жизнь – в четырех младенцах на ее попечении, когда она сама была всего лишь травмированным ребенком, живущим на месте преступления вместе с трупами и призраками. В те ранние недели и месяцы ее разум формировался по отчаянному образцу, с единственной целью – сохранить жизнь, пока она отдавала себя целиком и постепенно сгорала изнутри. Другого пути Минья не знала. От нее ничего не осталось, ничего, даже сил на рост. Посредством чистой свирепой воли Минья вложила все, даже свою жизненную силу, в эту колоссальную магию, необходимую для того, чтобы сдерживать призраков и обеспечивать безопасность своим подопечным – и не только безопасность, но и любовь. В лице Старшей Эллен она подарила им мать, насколько это было возможно. Вкладывая в эту задачу всю свою сущность, девочка затормозила, очернила себя, извела до костей. Минья уже не ребенок. Она вряд ли человек. Минья – цель, и она не шла на такие жертвы, не отдавала всю себя ради того, чтобы потерять контроль сейчас.

Ее тело источало силу. Руби, Ферал и Спэрроу вскрикнули, когда дюжина призраков, остававшихся в саду – среди них и Старшая Эллен, – очнулись и кинулись на Лазло с ножами и мясными крюками. Руки Старшей Эллен превратились в когти, а зубы выросли в клыки, которые нагнали бы страх даже на Разаласа Скатиса.

Лазло не тратил времени на размышления. От высоченной металлической стены, огораживающей сад – и составляющей плечи и шею серафима, – начала опадать огромная волна жидкого металла и литься вниз, сверкая в первых лучах восходящего солнца. Она сформировала барьер между Лазло и основным натиском врагов. В ту же секунду Разалас прыгнул. Существо не разменивалось на мелочи с призраками, а сразу сбило Минью с ног, как котенок игрушку, прижав ее грудь к земле металлическим копытом.

Все произошло так быстро: блеснуло голубое пятно – и вот она уже повержена. Из Миньи вышел весь воздух, а из Лазло… вся ярость. Кем бы ни была эта жестокая маленькая девочка – его несостоявшейся убийцей минимум, – вид того, как она распласталась под Разаласом, устыдил юношу. Ее ноги были невероятно тонкими, одежда – такой же рваной, как у нищих в Грине. Она не сдавалась. Ее призраки продолжали наступать, но металл двигался одновременно с ними, блокируя, выхватывая оружие и смыкаясь вокруг них. Они не могли приблизиться.

Лазло присел рядом с Миньей. Она брыкалась, и Разалас увеличил натиск своего элегантного копыта на ее грудь. Достаточно, чтобы удержать, но не причинить вреда. Глаза Миньи горели черным. Она ненавидела жалость, читающуюся на лице Лазло. Это в тысячу раз хуже, чем его ярость. Минья сцепила зубы, остановила нападение призраков и сплюнула:

– Ты хочешь, чтобы я ее спасла, или нет?

Он хотел. Разалас поднял копыто, и девочка выскользнула из-под него, потирая ноющую грудь. Как же она ненавидела Лазло в эту секунду! Принудил ее силой сделать то, что она и так планировала и казалось, будто он что-то выиграл, а она – проиграла.

Проиграла что?

Битву за власть.

Королева уязвима, если рядом нет пешек, чтобы защитить ее. Новый противник обладал даром, которого она жаждала почти всю свою жизнь, и Минья против него ничто. Его сила смела ее, как рука – крошки со стола. Контроль над мезартиумом давал им свободу во всем, о чем они когда-либо мечтали, но Минья даже не знала, будет ли она среди них, или же ее отметут, как магию и призраков. Они могут попросту избавиться от нее, если захотят или решат, что ей не стоит доверять – или если она им просто не нравится, – и что тогда делать? А как же люди, Богоубийца, отмщение?