— Какого журнала? — испуганно переспросила Анна. — Извините, я прослушала.

— «Нью-Йорк, Нью-Йорк»… — повторил врач.

Марк и Роберт Хьюг переглянулись. При обысках квартир жертв ночных ожогов им не раз попадался на глаза популярный «Нью-Йорк, Нью-Йорк», но они не обращали на него никакого внимания, к тому же, помимо этого журнала, там всегда было полно и других — «Космополитэн», «Лайф», «Лук» и так далее.

— Где тут телефон? — спросила Анна у врача. — Я должна срочно позвонить.

— К сожалению, они тут все разгромили, вы же видите, — ответил врач, входя в комнату с тремя кроватями, на которых спали «амазонки», их руки и ноги были привязаны к койкам широкими кожаными ремнями. Одной из этих «амазонок» была Лана Стролл. Включив в палате свет, врач снова обратился к Хьюгу и Аллею: — Впрочем, есть и другие странности, тоже общие для всех. Например, всем им по ночам снится какое-то теплое море и земля, которую они рисуют в виде грозди винограда. Смотрите. — Врач указал на развешанные на стенах яркие, словно детские, рисунки. На этих рисунках был изображен какой-то остров, действительно похожий на гроздь винограда и окруженный яркими зелено-синими волнами. — Где находится эта земля, они не знают, но под гипнозом они все рисуют ее одинаково и говорят, что это рай, что они уплывут туда любой ценой и поселятся там навсегда…

— Это выглядит как Крым… — произнесла Анна, рассматривая рисунки.

— Что? — разом спросили врач и Роберт Хьюг.

Анна спохватилась:

— Нет, это я так.

— Ты сказала, это похоже на Крым, — подсказал Марк.

Анна натянуто улыбнулась:

— Мне показалось… К тому же Крым — полуостров, а тут — остров.

Хьюг развернулся к ней всем своим мощным корпусом скандинавского викинга:

— Крым — это в России? Да?

— Теперь это часть Украины, — принужденно сказала Анна. — То есть раньше это была Россия, но Хрущев подарил этот полуостров Украине. Тогда, при нем, это не имело значения, все равно все было в СССР — и Украина, и все. Зато теперь…

— В Крыму Сталин встречался с Рузвельтом и Черчиллем, — продемонстрировал Марк свою эрудицию. — А вообще Крым для России завоевала Екатерина Вторая. Правильно, Аня? Я помню по учебнику русской истории. А до этого там жили кто угодно — греки, татары, турки…

— И амазонки, — насмешливо сказал доктор, взяв Лану Стролл за руку и слушая ее пульс.

— Нет, — возразила Анна. — Амазонок в России не было. И вообще я сказала, что это только похоже на Крым…

— Мы высадились на берегу Меотийского озера, — вдруг не своим, а сухим, хриплым голосом произнесла Лана Стролл, не открывая глаз. — Точнее, у Кремен. Тогда там жили свободные скифы…

Роберт, Марк и Анна изумленно застыли, не веря своим ушам. Голос, которым вещала спящая Лана, был женский, но это не был ее знаменитый, мягкий и известный всей Америке голос, а странный, гортанный и с нотками какого-то восточного акцента.

Врач, держа ее за руку, тоже замер с видом человека, подстерегшего уникальную добычу.

— Продолжай, мы слушаем, — сказал он ей вкрадчиво, как говорят только врачи.

— Нас было сорок шесть, — хрипло продолжала Лана. Ее лицо как-то странно ожесточилось, огрубело, тело вытянулось и выпрямилось, а левая грудь холмом округлилась под простыней. — Остальные погибли во время шторма. Потому что греки, которые захватили нас в устье Фермодонт, держали нас в трюмах, связанными, и не давали нам никакой еды. Но мои подруги зубами перегрызли веревку у меня на руках, мы освободились и захватили судно. Греков мы выбросили за борт. Мы хотели плыть обратно, домой, но начался шторм, и ветер носил нас по морю. Так было много дней — не знаю сколько, ведь солнца не было, и шел страшный дождь. По воле богов мы не перевернулись. Но я все время держала курс в одну сторону, потому что слышала сердцем тот маяк, который слышу в себе и сейчас. И наконец мы прошли через узкий пролив и оказались спасены. Потому что из бурного моря попали в тихое озеро и увидели берег. Мы не знали, что это Крым…