В течение этого времени мой брат Кай умер, а моя невестка вторично вышла замуж. Отец, вообразив, что, может быть, я живу в Греции с Креоном и боюсь дать о себе известие, отправился в Афины, где разыскал Креона. Тот тоже ничего не знал обо мне, но отнесся к отцу с сыновней любовью и окружил его нежными заботами. Они привязались друг к другу и много лет прожили в Греции.

Чувствуя приближение кончины, мой отец пожелал снова увидеть Рим и умереть в своем доме. Он вернулся в Рим вместе с Креоном, которого никто не узнал, так как прошло более тридцати лет и старая история была забыта.

Несколько дней спустя, Эбрамар тоже навестил отца и помирился с Креоном.

Годы успокоили пылкого скульптора и, кроме того, он чувствовал, что большая часть вины лежит на нем; осталась одна благодарность, которая и помогла простить. Только с этого дня Креон стал быстро угасать, и три месяца спустя после моего приезда, его нашли мертвым близ статуи весталки.

На цоколе этой статуи он написал:

«Творение моих рук, радостный призрак счастья моей юности, тебе – моя последняя мысль! Та, которую я высекал из мрамора, любила меня и принадлежала мне. Ее обожаемые черты были моим утешением».

– Надпись видна еще и теперь. После смерти отца, последовавшей через несколько недель за смертью Креона, я покинула Рим и увезла с собой статую. С тех пор это драгоценное воспоминание никогда не покидает меня и повсюду следует за мной. Мне она кажется действительным звеном, связывающим меня с далеким прошлым…

Нара умолкла и несколько слез скатилось по ее бархатистым щекам. Встретив печальный и тоскливый взгляд мужа, она пыталась улыбнуться.

– Вот видишь, несмотря на бессмертие и на все знания, строптивое сердце человеческое не может победить горя разлуки с дорогими существами и воспоминаниями о перенесенных тяжелых испытаниях.

– Нара! – с дрожью в голосе пробормотал бледный Супрамати. – Твой рассказ вызвал какие-то незнакомые мне ощущения и образы, – я скажу, почти воспоминания и пережитые чувства; но все это так хаотично и непонятно… Говорят, что души перевоплощаются и живут в новых телах. Но в таком случае, кто же я, Нара! – он схватил руку жены. – Ты знаешь это… Рассей этот мрак и освети мою душу!

Глаза Нары вспыхнули. Она наклонилась и положила руку на лоб мужа. Минуту спустя она прошептала:

– Креон! Помнишь ли ты счастливые часы, за которые мы так дорого заплатили?

Точно молния прорезала ум Супрамати и тяжелое покрывало спало с его глаз.

Он вдруг увидел храм Весты, жертвенник, на котором горел священный огонь, и белую фигуру весталки, лежащей в его объятиях.

В эту минуту он испытывал все счастье и тоску прошлого. Задыхаясь, он прижался головой к коленям Нары и та ласково провела рукой по его темным волосам.

– Теперь понимаешь, почему ты, а никто другой, сделался наследником Нарайяны? Эбрамар, хотя и поздно, сдержал свое слово и возвратил тебе любимую женщину молодой и красивой. Как и тогда, она покорила твое сердце. В течение всех твоих различных существований он оставался твоим покровителем. Отсюда происходит и то чувство любви, благоговения и доверия, которое охватило тебя при виде Эбрамара.