А у меня сил нет даже послать ее подальше, не то что с горой посуды разбираться.

– Ладно, как хочешь, – только зачем же на диване в гостиной? Вот комната отдельная, изолированная, под будущую детскую я думал, эх! Но диван там тоже имеется. Белье постельное в шкафу сама возьмешь, и ночную рубашку тоже, вот на этой полке, не в этом платье же тебе спать – и не бойся, тут половина вещей совсем новые, не надетые ни разу. Маша выше ростом тебя была, но уж как-нибудь. И дверь в комнату запереть можно изнутри, если захочешь.

А наутро, когда я девушку на своем ЗИМе подвез, она на прощание мне шепнула, ужасно смущаясь:

– Валентин Георгиевич, а я дверь не запирала. Даже приоткрытой она была. Вы не подумайте, я не такая… Просто хотела вам помочь, чтобы вы оттаяли.

Выскочила и убежала, не оглядываясь. До подъезда Академии – лишь накидка развевается как вымпел.

Ну, а мне как должно, на тренировки нашего «Рассвета» (название аналога «Вымпела» иной истории решили таким же сделать, как нашего проекта в целом – чтоб супостатов запутать, что ли?). И в Академии мне, в вечернюю смену, – так что, Тамара, с тобой мы даже на учебе в разных плоскостях. И если новой операции не будет, не пересечемся.

Берингово море,

4 октября 1953 г.

В этот день советские атомарины впервые в этой истории вошли в Тихий океан.

Позади остался Берингов пролив. А до него – тысячи миль под арктическими льдами. Не по трассе Севморпути (у своего берега, хорошо навигационно освоена – но мелководье), а гораздо севернее, через высокие широты Северного Ледовитого океана. Где еще никогда не ходили корабли – лишь самолеты иногда пролетали. Над головой многометровый многолетний лед, под килем километровые глубины – не всплыть, и помощи ждать неоткуда, если что-то случится. Но в Москве решили, что выгода от появления советских атомных лодок на Тихом океане перевешивает риск. Ну, а мы – военные моряки, давали присягу. И матчасть проверена походами – лодка А-2, поднявшая флаг еще в прошлом году, весной ходила за Северную землю, где шельф обрывается вглубь, в котловину Нансена (три с половиной километра средняя глубина, пять четыреста максимальная, в западной части, где ущелье Литке). Был получен бесценный опыт ледовых походов – не только пришельцы из будущего, но и мы уже умеем так, и на кораблях, построенных в Советском Союзе этого времени. Хотя помощь от «воронежцев» была громадной – прежде всего, по части информации: точные морские карты этого района Мирового океана, сведения по гидрологии. И оттого Главный штаб ВМФ, взвесив все «за» и «против», решил: походу быть!

Лодку А-2 вел Видяев (и был старшим в этом переходе). Лодку А-4 – Бочаров, тоже Герой Советского Союза, получил за Японскую войну сорок пятого года. Лазарев сдержал слово: «Вы, Федор Алексеевич, будете командовать первой построенной здесь атомариной», – так вышло, что в первой паре А-2 была готова раньше, чем А-1. Формально для Видяева это было даже понижение – до того он на Тихом океане командовал дивизионом «двадцать первых» Камчатской бригады, затем на СФ даже исполнял обязанности комбрига (а это уже адмиральская должность, еще год, и упали бы большие звезды на погоны). Но очень хотелось командовать кораблем, равного которому нет, и совершить то, что еще никто не совершал.