Кстати, как никто другой понимал подоплеку описываемых событий М.В. Ломоносов. В изданном еще при его жизни «Кратком Российском летописце с родословием» (1760) великий русский ученый-патриот отмечал: «Прежде избрания и приходу Рурикова обитали в пределах российских славенские народы. Во-первых, новгородцы славянами по отменности именовались и город исстари слыл Словенском».
Безусловно, что «словене» были жителями и подданными древнего Словенска, основанного князем Словеном, известно было и Нестору, и его современникам. Но говорить об этом автор «Повести временных лет» не стал — побоялся или не посмел. Вот и пришлось подгонять историю под интересы заказчика. Почему сохранилось косвенное упоминание о древнейшей русской столице в контексте прежнего прозвания новгородцев — «словене» (то есть подданные князя Словена и жители города Словенска, столицы Словенского княжества) — теперь остается только гадать. Были ли в самой Несторовой летописи какие-то другие подробности на сей счет, впоследствии соскобленные с пергамента бдительным цензором, вряд ли когда-нибудь удастся узнать. Скорее всего, — с учетом политической конъюнктуры — каких-либо дополнительных подробностей не было, а случилась непроизвольная оплошность — случайно оговорился монах.
А может, и не случайно. Ведь «Повесть временных лет» — не бесстрастно повествовательное произведение, а остро полемическое и обличительное, что проявляется в особенности там, где православный монах обличает язычество или полемизирует с иноверцами — мусульманами, иудеями, католиками. Но не только! Вся Начальная летопись имеет ясно выраженную тенденциозную направленность. Ее автору необходимо было в первую очередь доказать первородство киевских князей и легитимность династии Рюриковичей.
Сделать это было не так-то просто: население Приднепровья да и всей России в целом свято хранило память о первых русских князьях — Русе, Словене, Кии, Аскольде, Дире и других. Поэтому приходилось прибегать к двум безотказным фальсификационным приемам — искажению и замалчиванию. С Кием, Аскольдом и Диром было проще — им было приписано некняжеское происхождение, и все сомнения в претензии Рюриковичей на киевский престол автоматически отпадали. Со Словеном и Русом было сложнее: оспаривать то, что являлось бесспорным, было бессмысленно и смехотворно. Гораздо надежней было сделать вид, что ничего подобного и в помине не было. Авось со временем народ про то вообще позабудет.
Взглянем в данной связи еще раз на знаменитое вступление (зачин) к «Повести временных лет»: «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее [выделено мной. — В.Д.] княжити, и откуда Руская земля стала есть» (рис. 36). Большинству современных читателей видится в Несторовых словах набор из трех вопросительных, чуть ли не элегических предложений. В действительности же здесь никакие не вопросы, а безапелляционные утверждения (чуть ли не политические лозунги, понятные современникам Нестора). Кое-кто хотел бы видеть в них чуть ли не поэтические повторы. На самом деле здесь налицо чисто риторические приемы, обусловленные полемическими потребностями. Нестору во что бы то ни стало необходимо доказать, что киевские князья Рюриковичи