После этого Екатерина Абелевна получила страшную телеграмму и приехала за Аней.

– Я не могу на нее смотреть! – рыдала Стася у матери на груди. – Увези ее отсюда! Она разрушила мою жизнь!

– Что ты, дочка! Разве можно так? При чем тут девочка? Это горе в тебе говорит!

– Не знаю… Мне все равно! Забирай ее, пусть с тобой живет! Деньги я буду посылать, но видеть ее больше не хочу!

Екатерина Абелевна спорить не стала и на следующий день уехала вместе с Аней. Так они и жили в петербургской квартире вдвоем. Родители деньги посылали, но приезжали редко, а потом и вовсе перестали. На последний школьный звонок Аню наряжала бабушка, и первую зарплату, которую внучка получила в отделе культуры, они обмывали вдвоем.

Учеба в институте прошла незаметно, так же, как и школьные годы. Аня превратилась в Анну Наумовну и оставила секретарский стол вместе с изрядно надоевшей ей печатной машинкой. Теперь, благодаря диплому, ее повысили в должности, но зарплата существенно не прибавилась. Это молодую женщину не беспокоило. Главное – у нее было много свободного времени. Анна Наумовна любила думать. Собственные мысли интересовали ее гораздо больше, чем окружающая действительность. Там было столько всякого…что не каждому расскажешь. Впрочем, она с детства получила опыт, – молчание о том, что приходит в голову, спасает от многих неприятностей. Людям почему-то не нравилось с ней разговаривать. Они сначала недоумевали, потом злились, а потом пугались. И Аня решила помалкивать или отделываться общими фразами.

Близких подруг у нее не было по той же самой причине. Сплетничать Аня не любила, гулять с мальчиками, глупо хихикать и строить им глазки казалось ей бессмысленным времяпрепровождением. Ей нравилось читать и слушать старинную музыку, под которую так хорошо мечталось… Думала ли она о мужчинах? Конечно, думала. Но тоже как-то странно. Те, которых она знала, – с которыми сталкивала ее жизнь, – оказывались откровенно недалекими. А другие, видимо, ей пока не попадались.

– Не вдохновляет! – отвечала Аня, когда бабушка, моргая большими глазами за стеклами очков, советовала ей «присмотреться» к очередному кавалеру.

За Анной Наумовной время от времени кто-нибудь ухаживал. То разведенный сосед, то руководитель народного хора, то солист художественной самодеятельности, то кто-то из коллег. Она относилась к подобным проявлениям внимания со стороны сильного пола шутя. Подарки и комплименты охотно принимала, могла сходить с жаждущим ее общества мужчиной в гости, на выставку или на прогулку, а все остальное…непринужденно отвергала. Причем делала это так тонко, искренне, с таким великолепным юмором, что претенденты на руку и сердце даже не могли на нее обидеться!

Была ли Анна Наумовна озабочена своей внешностью? Трудно сказать. Она достигла тридцати лет и перестала стариться. Именно так! Среднего роста, с чуть полноватой фигурой, ровными ногами и красивой осанкой, она выглядела довольно привлекательно. Волосы у нее были неопределенного русо-пепельного цвета, глаза большие, губы пухлые и красиво очерченные, кисти рук изящные. Все это складывалось в милый и утонченный образ, который скрывал под собою вулкан самых невероятных чувств и желаний.