Да, за десять лет службы Алишер Эргай всё же научился смирению, но подчинение чужим приказам до сих пор давалось ему очень тяжело. Потому, несмотря на высокую должность, его и наказали… Потому ему опять приходится сидеть в одиночестве и… ждать.

Я честно собиралась выбросить из головы того странного человека с не менее странным именем. Спокойно вышла на работу и даже целую неделю старательно отгоняла от себя воспоминания о том лесном знакомстве. Погрузилась в свои обязанности, вечерами встречалась с подругами, друзьями. Но чем ближе подбирались выходные, тем чаще стала ловить себя на мысли, что хочу снова наведаться на ту поляну.

Нет, никакого логического объяснения этому желанию не находилось. Наоборот, если следовать логике, я должна была обходить то самое место десятой дорогой и надеяться, что Гай уже забыл о моём существовании.

Да только к собственным логическим доводам я прислушиваться не стала. В субботу утром меня как магнитом потянуло именно на тот бережок, где неделю назад мы плескались с Касти. Возникло просто непреодолимое желание погулять со своим щенком по лесу, искупать его в озере. Увы, я знала, что это всего лишь предлог. На самом деле меня уже измучило банальное любопытство. Я хотела узнать больше об этом загадочном мужчине — галантном и воспитанном, как аристократ. Мужчине, который открыто приглашал меня навестить его ещё раз, просто чтобы пообщаться, скрасить его одиночество.

А ещё я постоянно думала об этом его странном наказании. Интересно, чем же он мог такое заслужить? Кому он вообще подчиняется? Ведь если этот Гай — просто разведчик, шпион другой страны, то что ему могло понадобиться в лесу? Хотя от меня он точно никакой важной информации получить не сможет.

— Дочь, ты сегодня в какой район поедешь? — окликнула меня мама, когда я уже натягивала кеды в родной прихожей.

— Не знаю, — отозвалась, закидывая за спину рюкзак. — Хочу с Касти по горам погулять. Вернусь вечером.

— Тогда возьми пирожков, — заботливо предложила моя любимая родительница.

— Давай, — не стала отказываться.

Она и рада стараться. Вручила мне пять больших румяных пирогов с картошкой, замотав каждый в салфетку и упаковав всё это дело в небольшой пакетик. Я поблагодарила, чмокнула её в щёку на прощание и отправилась во двор.

Мы жили в частном доме. Просторном, двухэтажном. Хотя для нашей большой семьи этот (не побоюсь этого слова) особняк, был в самый раз. Папа рассказывал, что когда они ещё только собирались его строить, то он решительно заявил маме, что дом должен получиться просторным. Он мечтал о большой семье. Хотел, чтобы у него было четверо детей. И его желание исполнилось в полной мере.

Да, у меня трое братьев: двое старших — Илья и Женя, и один младший — Лёшка. И жили мы все вместе, и всех это устраивало. Вообще у нас дома царила удивительная атмосфера уюта. Много лет назад, кажется, ещё после рождения второго сына, мама приняла решение уйти с работы и посвятить себя семье. С тех пор она стала настоящей хранительницей домашнего очага. Она являлась душой дома, семьи. И мы все её искренне обожали.