Григорий, консерваторский швейцар, не пропускал графа в зал – тот был в валенках.

Государь император Александр Третий Александрович.

Сюжет романа сообщил Толстому знаменитый юрист Анатолией Федорович Кони. Он взял этот сюжет из своей уголовной практики.

«Записки из Мертвого дома» Достоевского и «Остров Сахалин» Чехова.

Леонид Пастернак, отец Бориса Леонидовича Пастернака.

«Прошу вас Толстого не трогать. Я нисколько не намерен сделать из него мученика и обратить на себя всеобщее негодование».

Говорилось об «отпадении» и о том, что Толстой «сознательно и намеренно отторг себя сам от всякого общения с Церковью Православною».

У Маковицкого в кармане было множество крошечных карандашей и твердых листков бумаги. Когда Толстой говорил, Душан, опустив руку в карман, записывал его слова. А поздно вечером, оставшись в одиночестве, расшифровывал свои записи.

Те доказывали отцу, что смертная казнь – это хорошо. Толстой считал, что они это делают из ненависти к нему.

Сам Лев Николаевич считал смертную казнь «чем-то невозможным, одним из тех поступков, в совершение которых отказываешься верить».

Толстой родился в 1828 году, 28 августа (по старому стилю).

28-го числа вышла в печать первая его книга «Детство и отрочество».

28-го родился его первый сын…

Ивану Тургеневу.

«Поэт, – утверждал Лев Николаевич, – лучшее своей жизни отнимает от жизни и кладет в свое сочинение. Оттого сочинение его прекрасно и жизнь дурна».

«Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами; самый худший сорт человек, который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности – всё различие людей».

«…Вместе с тем на эту силу наложен ужасный тормоз – любовь к себе, или скорее, память о себе, которая производит бессилие».

Совесть.

«Тысяча восемьсот пятый год».

Две женщины: Софья Андреевна Толстая и ее младшая сестра, Татьяна Андреевна. Толстой так объяснял: «Я взял Таню, перетолок ее с Соней, и вышла Наташа».

Любимый зять Кутузова, флигель-адъютант Фердинанд Тизенгаузен.

Толстой сказал: «…он меня заинтересовал, для него представилась роль в дальнейшем ходе романа, и я его помиловал, только сильно ранив его вместо смерти».

«Осмелилась» реформа русской письменности: были выброшены все твердые знаки в конце слов.

Черноглазая, с черными кудрями.

«Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена».

«Ее материнское чутье говорило ей, что чего-то слишком много в Наташе и что от этого она не будет счастлива».

«Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала… этот дух..?»

«Нет, я не верю этому, чтобы мы были в животных… Я знаю наверное, что мы были ангелами там где-то и здесь были, и от этого всё помним».