— А что вы скажете по поводу крайне странной расписки? — спросил сэр Уильям.

— Что ж, она действительно выглядит как свидетельство не в нашу пользу, — признал Биф. — Но только откуда нам может быть точно известно, что Бенсон в самом деле не собирался совершить самоубийство? В расписке нет никакой окончательной ясности, если вы меня понимаете. И как раз в этом вопросе Стюарт Феррерс ведет себя крайне неразумно. Я бы даже сказал, глупо. Он упорно не хочет говорить о вышеупомянутых деньгах.

— Не надо путать то, что мистер Феррерс готов рассказать вам, с информацией, которой он делится со своими юридическими советниками, — ледяным тоном бросил реплику Николсон.

— Если это так, — сказал Биф, — то он избрал далеко не лучший способ помощи нанятому для его защиты следователю.

— Следователю! Хорош следователь! — издевательски усмехнулся Николсон.

И сэр Уильям счел нужным вмешаться.

— Как мне кажется, сержант Биф уже не раз показал нам всем энергию и способности, необходимые для расследования самых сложных дел, — произнес он мягко, — хотя в данном случае ему не удалось значительно облегчить наше положение.

— Благодарю вас, сэр, — повторил свои прежние слова Биф, — но только я еще не закончил. Есть ведь еще Фреда.

— Фреда? — переспросил сэр Уильям.

— Да. Вторая горничная в доме. Самое шумное маленькое создание, какое мне только встречалось прежде. Но именно она сообщила мне нечто крайне интересное.

И Биф изложил историю Фреды о незнакомце на подъездной дорожке.

— Вот это действительно очень важно, — отметил сэр Уильям. — Здесь заключен реально полезный для нас материал. Мы обязаны побеседовать и с этой девушкой, и с механиком. Как вы думаете, мистер Николсон?

— Да, — с неохотой согласился тот, — хотя бы что-то конструктивное, но не лишенное некоторых противоречий. До сих пор сержант Биф подводил нас к выводу, что убийство совершил некто, находившийся в доме, но не Стюарт. Эти же показания свидетельствуют о существовании некоего чужака.

— Я не подводил вас ни к каким выводам, — возразил Биф. — С самого начала заявил, что не знаю, кто совершил преступление. Мы имеем дело с одним из тех случаев, когда пытаешься сложить два и два, а результата никак не получаешь. Но факт остается фактом. В ту ночь кто-то скрывался в кустах перед домом. По-прежнему не верите? У меня есть тому дополнительное подтверждение. Что скажете вот об этом? — спросил он и достал из кармана ключ или отмычку, найденную утром среди кустов Эдом Уилсоном. — Откуда этот предмет взялся в траве перед парадным крыльцом? Как бы тщательно ни запер все двери и окна Дункан, для дела против Стюарта это не так важно, если некто с помощью этой отмычки мог легко проникнуть в дом. И это мог быть тот самый человек, кого Фреда видела идущим вдоль подъездной дорожки, или же мужчина, спавший в летнем домике…

— Или кто угодно другой, — вмешался сэр Уильям. — Для нас важно то, что некто посторонний имел возможность проникнуть (и, вероятно, проник) в дом тем вечером.

— Совершенно верно, сэр, — сказал Биф. — Вы выразились предельно точно. Но мне все же представляется наиболее важной из всех собранных мною улик вот эта трость с мечом внутри, — продолжил он, доставая оружие, купленное в лавке старьевщика. — Однако мне вновь придется повторить, что это не дало мне оснований для каких-либо четких и логически обоснованных выводов. Улика может означать либо все, либо ничего, и у меня есть сомнения, выясним ли мы это когда-нибудь. Я обнаружил трость в магазине подержанных товаров в Сайденхэме в ходе проведения расследования, а когда поинтересовался у хозяина происхождением данной вещи, он рассказал, что приобрел ее у престарелого бродяги как раз на следующее после убийства утро. Потратив немало усилий и денег, я сумел разыскать бродягу. — Биф откинулся на спинку кресла, сложил руки поперек груди и посмотрел на сэра Уильяма Петтери и на Николсона, словно ожидая услышать от них поздравления с успехом.