– Ладно, хорош в халате на улице стоять, простынете ведь, – и он потащил ее обратно в дом. – А с Малышом вы поговорите все-таки, – высказался он неожиданно. – Человек переживает.

– Мне до фени его переживания! – отрезала Марина. – Это удобная позиция – сделать подлянку за спиной и потом переживать! Надо было своей головой думать, а не доверять первым встречным. Он что, первый день знаком со мной и не подозревал, как сильно мне не понравятся его фокусы? Он даже не счел нужным предупредить меня об этой фразе в интервью, поставил перед фактом! Тогда о чем вообще речь? Все, хватит, мне надоело о нем говорить, поехали в город. И мне бы номер мобильного сменить, а то задолбал меня кое-кто.

– Не вопрос, сменим, – вздохнул Розан.

До чего же приятно было снова лететь по трассе в окружении джипов на огромном «Хаммере», видя, как шарахаются в стороны водители, как псы на посту ГАИ делают вид, что не происходит ничего, а четыре машины, промчавшиеся мимо них на запредельно высокой скорости, – просто мираж!.. Марина была в своей стихии, прекрасно понимая, что никогда ей не стать светской дамой, женой мэра или кем-то в этом духе – авантюрная и стервозная натура не позволит, да и не нужно ей это дерьмо, если честно.

В «Парадиз» они въехали около шести вечера, потому что в офисе обнаружилась куча неподписанных договоров и еще всякая дребедень, да в телефонной компании проторчали долго, меняя номер, а заодно уж и трубку тоже. Ворота открылись, и Марина увидела стоящую во дворе красную «Ауди» – муж был дома. Но это ее не остановило. Велев загнать «бэшку», она поднялась в гардеробную в сопровождении Макса и Лехи, даже сапоги не стала снимать – это не ее дом больше. Вынув три больших чемодана, Коваль, не глядя, принялась скидывать в них вещи. На лестнице раздались шаги, потом недовольный голос Егора произнес:

– В чем дело? Отойдите от двери! – Но телохранители не шелохнулись даже, и Марина продолжала свое занятие, уверенная, что они не сдвинутся с места и никого не впустят к ней.

– Я что, плохо говорю по-русски? – заорал взбешенный неподчинением Малыш.

– Мы подчиняемся только распоряжениям Марины Викторовны, извините, Егор Сергеевич, – отчеканил Макс.

– Что?! – еще громче заблажил тот. – А ну вон отсюда!

В это время Марина вышла из гардеробной. Увидев жену, Егор рванулся навстречу, но Макс, вытянув вперед руку, не дал ему прикоснуться.

– Что это все значит? – спросил Егор, глядя на Марину.

Она молча пожала плечами и прошла в спальню, а трое розановских понесли вниз чемоданы.

– Марина, детка, одумайся, что ты делаешь? – растерянно произнес Егор, оглядывая все это. – Зачем?

Коваль не отвечала, сбрасывая с подзеркального столика в дорожную сумочку флаконы и косметику. Внезапно оглянувшись, увидела свою фотографию на стене – ту, где была снята на фоне «Геленвагена». Марина сдернула ее, долго вглядывалась в свое лицо, а потом со всей силы шарахнула об пол, растоптав каблуками сапог осколки стекла.

– Зачем? – простонал Малыш, садясь на корточки и отряхивая мятый снимок. Но Коваль вырвала его и, щелкнув зажигалкой, подожгла, глядя, как корчится в огне ее лицо. Точно так же корчилась и ее душа сейчас…