— Не зря вчера молились! — разводя костер, довольно заметил Ансельм.

Его напарник Игнасио, закашлявшись, схватился за грудь, но, увидев Аманду, сразу заулыбался:

— А ведь помогает твоя трава, помогает! Я запомнил, где растет, — сбегаю, ежели брат Гонсало разрешит.

— Пойдем у него вместе спросим.

— Беги, — внимательно выслушав Аманду, старый монах посмотрел на послушника. — Прямо сейчас и беги… бегите вместе с Ансельмом. А мы тут пока соберемся, пока помолимся, да и потом не торопясь пойдем — там, у ручья, догоните.

— Догоним! — не сдержавшись, радостно завопил Ансельм. — Конечно, догоним, верно, Игнасио? Травы нарвем и догоним…

Испрося благословения, послушники убежали, тепло простившись с Амандой и князем. Старый монах лишь головой покачал:

— Ах, юность, юность… Еще много чего предстоит пройти этим мальчикам, чтобы стать настоящими монахами и жить ради славы Христа. Много…

Щурясь от яркого солнца, юная ведьма исподволь расспрашивала собирающихся монахов о предстоящей дороге, запоминая, где какая деревня, где лучше остановиться на ночлег, где запастись водой.

Они расстались друзьями — паломники из Таррагоны и беглецы — и долго еще махали друг другу руками, пока монахи наконец не скрылись в густых зарослях орешника и дрока.

— Пора и нам. — Подойдя ближе, Аманда взяла князя за руку: — Идемте, ага?

— Да, — кивнул Егор. — Пошли. Спасибо монахам за котелок. Интересно, найдут послушники твою травку?

— Найдут! — Девушка усмехнулась, приглаживая рукой растрепанные налетевшим ветром волосы. — Я им все рассказала — найдут.

Послушники между тем уже подходили к угрюмому горному кряжу, вокруг которого густо росли кусты бузины и малины, а чуть дальше сплошной зеленой стеной тянулся орешник.

— Жалко, орехов еще нет, — нагнувшись, мечтательно улыбнулся Ансельм. — Эй, братец Игнасио, не это твоя травка? Игнасио… Ты где?

Сорвав стебель с соцветием, послушник выпрямился, обернулся… И вместо Игнасио увидел за своей спиной монаха в накинутом на голову капюшоне, скрывающем половину лица.

— Да хранит вас Господь, святой брат, — вежливо поздоровался отрок. — Вы тут поблизости послушника не видали? Мы вместе были, да он, видать, отстал. Игнасио зовут, худой такой, а волосы — будто солома.

— Игнасио? — Тонкие губы монаха скривились в легкой улыбке. — Конечно, видал. Он там… лежит…

— Как лежит? Отдыхает, что ли?

— Посмотри сам. Да! Хочешь семечек? Угощу. Бери, бери, не стесняйся. Хорошие семечки, тыквенные… Бери!

Узкие улочки плыли в зное, поднимавшемся от мостовой и каменных стен домов зыбким серо-голубым маревом. Он заставлял тело покрываться липкой неприятной мокротой, пропитывал одежду тяжелым потом, от которого, казалось, не отмыться никогда.

— Такое чувство, будто меня кто-то руками везде трогает, — со вздохом призналась Аманда. — Липкими такими руками, похотливыми… Тьфу! Попить бы.

— Ты ж пила только что, из фонтана, — удивился Егор. — Не напилась?

— Напилась, — кивнула девчонка. — Но уже снова хочу. Ух и жарит же!

— Ничего! — Молодой человек засмеялся, чуть прикрыв глаза. — Настоящий полярник жары не боится!