— А в тот день, когда тебя соседки побили, Фиделино к тебе заходил?

— Нет…

Аманда отозвалась как-то не очень уверенно, и Вожников тут же задал вопрос:

— А если подумать?

— Если подумать… — Девушка почесала щеку. — Вы сказали, и брат Диего говорил, будто на моем дворе шелуха тыквенных семечек. Но я вовсе не неряха и двор свой подметаю несколько раз на дню, а семечки не люблю — в зубах застревают. Я брату Диего об этом, кажется, говорила.

— Семечки… — Егор сейчас почувствовал себя рыбаком, подсекающим крупную, готовую вот-вот сорваться рыбу. — Семечки… А что, булочник Фиделино тыквенные семечки любит?

— Да постоянно жует, плюется! — всплеснув руками, девчонка засмеялась. — Так вот и я о том! Раз шелуху у моей калитки нашли, значит, булочник, верно, заглядывал, да меня дома не было… Может, на рынок ходила или к пристани, теперь уж и не вспомню.

— Так-так-та-ак… — глядя на собеседницу, озабоченно протянул молодой человек. — А в дом лодочника Фиделино был вхож?

— Он во все дома вхож, — пожала плечами Аманда. — Самолично свежие булки разносит, ну, если кто и закажет чего, кренделя там, сдобу. Ежели хозяев нет, так на видном месте оставит, у нас же не город — замки вешать не принято, все свои кругом, кому воровать-то?

— Так…

Махнув рукой, Вожников надолго задумался, краем глаза глядя, как вернувшийся от ручья Лупано переливает принесенную воду из фляги в котелок. Котелок все норовил перевернуться, и Аманда, видя это, поспешила на помощь.

Впрочем, эти двое сейчас вовсе не занимали князя. Булочник Фиделино! Вхожий во все дома святоша, немножко не от мира сего… любитель семечек… и Аманды — красивой златовласой девчонки с карими сияющими глазами… Быть может, Фиделино звал ее на прогулки, чтобы убить? Нет, скорее — принести в жертву, ведь у маньяка всегда есть какое-то оправдание, какая-то — по его мнению, благая — цель! Самое жуткое и беспросветное зло всегда со всей искренностью полагает, что оно-то — истинное и всепроникающее добро! И уверовавшему в это просто не доказать обратное.

Фиделино. Булочник из предместья Матаро. Он же — скромный пилигрим брат Флориан? Он ведь угощал тыквенными семечками юного брата убитого им послушника. Угощал, да… Раз он маньяк — не от мира сего, — значит, только он и мог выкрасть Смуглянку, Черную Мадонну с горы Монтсеррат.

Он… или какой-то другой сумасшедший, которых в любые эпохи немало, особенно в Средние века. Другой… да, мог, но пока все стрелки сходятся на Фиделино!

— Аманда! А булочник никогда не угрожал тебе?

— Угрожал? — девушка обернулась, едва не расплескав котелок. — Да нет, не припомню… Хотя… Как-то я ему отказала в прогулке, так он, видно было, разозлился не на шутку, но не угрожал, просто прошипел что-то.

— А что именно, ты не расслышала?

— Что-то вроде, мол, хорошо бы сообщить про мое знахарство куда надо. Да-да! — Аманда, вскинув глаза, выпрямилась. — Так именно он и сказал, а через пару дней… Да вы сами знаете… Так, значит, это он! Фиделино! Это он донес, чертов святоша!

— Скорее, не донес, — покачал головой Егор. — Скорее, просто все организовал. Чужими руками. А он далеко не дурак, этот булочник. К послушнику при Святой Деве в доверие втерся и от мавров, опять же, сбежал.