Подходя к капкану, установленному у завала, где часто бегал колонок, увидел, что снежный домик пробит насквозь, приманка валяется в стороне, а в пещерке горит рыжий факел с хищной мордочкой в черной «маске». Колонок!
Я ликовал. Сгоряча протянул руку, чтобы ухватить его за шею, но зверек, пронзительно заверещав, сделал молниеносный выпад и вцепился в рукавицу. Быстро перебирая острыми зубами, он захватывал ее все дальше и дальше. В нос ударил острый неприятный запах, выделяемый колонками в минуту опасности. Маленькие глазки сверкали такой лютой ненавистью, что я невольно отдернул руку, оставив рукавицу у колонка в зубах. Умертвив зверька, положил добычу в рюкзак.
Читателя наверняка покоробят эти строки, и он вправе думать: «Убийца!» Однако не стоит рубить сплеча. Мне тоже было жаль колонка, но для штатного охотника добыча пушнины — это работа. Без смерти здесь не обойтись. Всем нравится красиво одеваться, но звери не по своей воле превращаются в меховые шапки и воротники. Единственный способ остановить добычу пушнины — перейти на искусственные меха. К сожалению, пока не все готовы к этому.
Когда я, мерно поскрипывая лыжами, подъехал к палатке, из нее выглянул Лукса. По моему сияющему лицу он сразу догадался, что Пудзя сегодня вознаградил меня за упорство, и радовался моей удаче больше, чем своей. У него же самого сегодня редкостные трофеи: на перекладине висели две непальские куницы — харзы. Их головы были обернуты тряпочкой — «чтобы другие звери не узнали, что пропавшие куницы в наших руках». Делает это Лукса каждый раз, на всякий случай, ибо так поступали его отец, дед, прадед.
Харза внешне похожа на обычную куницу, только вдвое крупнее. Она одинаково хорошо чувствует себя как на земле, так и на деревьях. Хвост у нее длинный, поэтому харза, снующая по ветвям, напоминает мартышку.
Окраска у харзы своеобразная и довольно привлекательная, по богатству цветов может соперничать с обитателями тропиков. Бока и живот ярко-желтые, горло и грудь оранжевые, голова черная, затылок золотистый.
— Как это ты умудрился за один день пару взять? Мне даже их следы ни разу не встречались!
Лукса прищурился, пряча снисходительную улыбку:
— Эх ты, охотник! Харза одна не промышляет. Ей всегда напарник нужен. Бывает, собираются три, четыре. Кабаргу они шибко любят, а вместе легче добыть. Одна вперед гонит, другие сбоку к реке прижимают. На лед выгонят и грызут. Весной по насту харзы даже изюбра загрызть могут.
После ужина я сел обдирать свою первую добычу. Ох, и муторное, оказывается, это дело. Пока очищал добела мездру, кожа на кончиках пальцев вздулась и горела огнем. Снятую шкурку надел на специальную деревянную правилку и повесил сушиться. В следующий сезон мышей было гораздо меньше и соболя хорошо шли на приманку.
С утра занялись сооружением шалаша над палаткой. Дело в том, что во время снегопада с потолка каждый раз начинается весенняя капель. Усилили каркас, нарубили лапника и обложили им палатку. От этого в нашем жилище стало теплее, но сумрачнее.
Время близилось к обеду. Идти в тайгу уже не имело смысла, и мы занялись дровами. Выбрали сухой, без коры кедр. Он был так высок, что при падении перекинулся через Буге удобным мостиком.