Мои глаза раскрылись.

— Доброе утро, любимая! — глаза Горана горели обожанием.

— Доброе утро, любимый! — последовала моя часть нашего утреннего пароля.

Глава 3

Антун

Наири впорхнула в гостиную, наполнив ее ароматом духов. Я раскрыл ей объятия, играя в радушного хозяина. Санклитка потерлась щечкой о мое лицо и расплылась в улыбке.

— Как давно не виделись, Антун! Когда же закончится ваше затворничество?

— Девочка моя, да кому же сдался такой старикан, ведь я древнее, чем большинство стран в современном мире!

— Преувеличиваете! — она расхохоталась.

— Присаживайся, дай поухаживать за тобой, — я пропустил девушку вперед и скользнул взглядом по открывшемуся виду.

Хороша, ох, хороша! Корма что надо — с такими бедрами надо детей рожать! Но одета так… В мои лучшие дни распоследняя блудница не отважилась бы в такой одеже и носу из дому высунуть! Платье в обтяжку, все прелести наружу, да короткое такое, что рискни она поднять что на пол оброненное, срамные места разглядел бы во всех подробностях! Ну, да ладно, бабьи это дела, мода и прочее, не мне судить.

— Не стоило, что вы! — польщенно выдохнула она, окинув оценивающим взглядом стол — все деликатесы только что доставлены, тремя самолетами, с разных концов земли. — Не стоило, Антун, вы меня балуете! — ручки быстро наполнили тарелку угощением.

Знала бы ты, во сколько разносолы эти обошлись! Я подавил усмешку и сел. Воротничок рубашки уже натер шею, и без того страдающую от галстука-удавки. Отвык от костюмов. Да и от гостей. Гнал бы и эту неудачницу, но…

— Помню, как Горан готовил, — огромные зеленые глазищи санклитки наполнились слезами. — Помню, на дне рождения двойняшек мы с Розой торта его по три куска слопали!

Еще одна привычка моего младшего отродья, за которую удавил бы! Что мужика может тянуть на кухню, окромя задницы молодой кухарки да кувшина с выпивкой?! Позорит меня на весь санклитский мир!

— Почему же не вышло-то у вас ничего с Гораном? — спросил я, наливая в бокал гостьи Heidsieck & Co. Monopole Champagne.

— Так ведь он ни с кем надолго не оставался, сами знаете, — она качнула вино в бокале и осторожно вдохнула аромат. — Ах, прелесть какая! Давно его не пила!

Еще бы, самое дорогое вино в мире! Лишь в 1998 году со дна Финского залива поднято, все по лучшим коллекциям разошлось.

— Но Саяна его чем-то взяла, тем не менее. — Я не смог отказать себе в удовольствии «пустить шпильку». — Приворожила, не иначе! — Наири помрачнела. — Никогда бы не поверила, что Горан может так на женщину смотреть! Никто не верит, пока сам не увидит! Ведь он Драган! — ее ответная колкость угодила в больное место. — Поверьте, Антун, он на нее наглядеться не может, одержим этой женщиной! А уж о его ревности легенды ходят! Она ведь столько раз бросала его — и когда о семье своей узнала, и когда бессмертной ее сделал, как оказалось потом — Ангелом! Теперь, говорят, вообще от нее не отходит!

Я отпил вина, не ощущая вкуса, и сморщился. Дочь — умалишенная, сын — глава клана Лилианы — под каблук к бабе забрался! Вот позлорадствовали бы мои враги, ежели бы живы были!