– Да, – произнес Розенблатт, словно во сне.

Он подошел к гравировке и остановился. Стал разглядывать монстра. Потом положил на него ладони. Ощутил холод металла, почти ожидая, что почувствует пульсацию.

Он приник к металлу, и Гамашу показалось, что он слышит шепот, однако слов было не разобрать.

Наконец профессор Розенблатт сделал шаг назад. И еще один. И еще. Запрокинул голову, насколько это возможно. Раскрыв рот и расширив глаза, он пытался оценить масштабы того, что видит. Не столько размеры, сколько сам факт наличия.

Он повернул голову и посмотрел на длинный ствол, исчезающий в темноте. Туда не доходил даже свет прожекторов.

Профессор закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и на последнем выдохе повернулся к своим спутникам:

– Мне нужно проверить зарядную камору, нет ли там снаряда.

Теперь он обрел вполне деловой вид.

– Она находится здесь, – сказал он, подходя к орудию сзади. – Вы ее открывали?

Он показал на круглую металлическую заслонку, размер которой позволял войти внутрь.

– Мы пытались, но не смогли ее открыть, – ответила Лакост. – И поэтому оставили попытки – боялись, что выстрелит.

Профессор Розенблатт кивнул:

– Могли не бояться. Спусковой механизм находится в другом месте. А это затворная часть. Если внутри есть снаряд, то мы увидим его здесь.

Они наблюдали за профессором, который перетрогал все рукоятки, ручки и набалдашники.

– Осторожнее, – предупредил его Бовуар.

Розенблатт не ответил. Он слишком сосредоточился на исследуемом механизме.

– Мы можем быть уверены? – спросила Лакост у Бовуара. – Он знает, что делает?

Прежде чем Бовуар успел ответить, профессор ухватился обеими руками за один из рычагов, подналег и потащил на себя, но ничего не произошло.

– Мне нужна помощь, – сказал он. – Его заело.

Бовуар присоединился к нему, и они принялись тащить вдвоем. Наконец затворное устройство подалось – так неожиданно, что они оба отпрыгнули назад.

Раздалось жужжание, скрежет и громкое шипение.

Гамаш напрягся, опасаясь, что Розенблатт привел в действие спусковой механизм. Впрочем, он все равно не знал, что делать в этом случае.

Наконец массивная заслонка распахнулась, как рот. Как пасть. Приглашая их внутрь.

Четыре человека уставились в пространство за заслонкой. Гамаш услышал тяжелое дыхание. Он знал, что это дышит Бовуар. Не потому, что запыхался, потратив силы на открывание заслонки, а потому, что видел перед собой свой ночной кошмар.

Если Гамаш боялся высоты, то Бовуара ужасали норы. Арман встал между Жаном Ги и отверстием.

– Оставайся здесь, – сказал он. – Если заслонка закроется, пожалуйста, открой ее снова.

Бовуар безмолвно продолжал смотреть перед собой.

– Тебе нужно записать то, что я сказал? – спросил Гамаш.

– А? Pardon? – сказал Жан Ги, выходя из своего полуобморочного состояния. – Хорошо. Постойте, вы хотите залезть туда?

Он махнул в сторону отверстия, у которого уже стоял профессор Розенблатт.

– Да. А если нам потребуется забраться на эту штуку?

– То полезу я, – с улыбкой сказал Бовуар.

– Уж будь любезен.

Гамаш последовал в камору за Розенблаттом и Лакост.