– Уж лучше в доке работать, чем таскать чемоданы ценой в две штуки кредитов. – Говоривший смачно плюнул. – Ладно, пойду за каром.

– Две штуки – это ты загнул, – глубокомысленно отозвался носильщик. – Ну полторы… и то вряд ли…

Что-то толкнуло чемодан, заелозило по стенке в нескольких сантиметрах от моего лица. Я подумал, что плевок, наверное, достался чемодану. А теперь его вытирают. Подошвой ботинка.

Хорошо, что люди вроде Бермана не знают, как порой обходятся с их вещами и как готовят им дорогие блюда в ресторанах. На Карьере одна знакомая родителей работала в лучшем городском отеле, не в том, что в космопорту, а в том, что на центральной площади, рядом с мэрией. Так она рассказывала, что если ей приходится убираться в номере люкс, а там полный бардак и «даже унитаз за собой эти богатые скоты помыть брезгуют», то она унитаз отчищает зубной щеткой постояльца. Ее потом уволили. Наверное, она не только моим родителям это рассказывала. Правда, шума поднимать не стали, лишь запретили работать в сфере обслуживания.

Но ведь не все злые люди болтливые. А я тогда даже не удивился особенно и подумал, что так и надо поступать со всеми грязнулями.

Только решил никогда не оставлять в гостинице зубную щетку на видном месте.

Подъехал кар, негромко урча двигателем. Багаж поставили на грузовую платформу, повезли куда-то. Где-то совсем рядом со мной были друзья, это я знал, но поговорить мы не могли.

Кар ехал долго. Космопорт в Аграбаде большой… как я по нему шагал, впервые прилетев на Новый Кувейт! Какой же я был глупый. Пешком по взлетно-посадочному полю, в любой миг рискуя угодить под тяговый луч корабля или глупый автоматический грузовик.

А как мы со Стасем улетали… ночью, с беспомощным Лионом на руках… в любую минуту отмороженные могли прийти в сознание и наброситься на нас…

Но ведь все прошло удачно!

И теперь все получится, я уверял себя в этом, но мне становилось все страшнее и страшнее. И когда кар остановился и багаж сгрузили, и когда мы надолго остались в тишине. Хорошо Наташке в настоящей анабиозной камере, да и Лиону ничего, а вот я уже и ног не чувствовал, и бок отлежал, ужасно хотелось поерзать и устроиться поудобнее. Все равно как всю ночь провести в одной позе – наутро будешь совсем разбитым.

Но я терпел, лежал тихо. И вот снова послышались голоса.

– Как я это на корабле размещу? Нет, вы не могли сказать еще попозже? Четыреста килограммов! У меня скоростная яхта, а не грузопассажирский лайнер!

– Господин карго-мастер, но это «вип»…

– На моем корабле обычные люди не летают, господин начальник смены. У меня четыре каюты, понимаете? Генерал Хейзинберг с семьей, он переведен в Главный штаб и везет с собой коллекцию старинного оружия. Перегрузка – пятьсот двадцать килограммов! Академик Корнеулов со своими геологическими пробами… вы слышали, что он сказал, когда я предложил разместить их в трюме? И господа аудиторы с архивами… черт бы побрал этих клонов…

– Они не клоны, они обычные близнецы.

– Какая, к дьяволу, разница! Клоны, братья…

– Попрошу вас! У меня тоже есть брат-близнец, господин карго-мастер.