Костры, костры, костры!

Блюдя старинный обычай, торнейцы за ночь собрали тела павших воинов, а утром зажгли погребальные огни. На сухие смолистые поленья, по три ряда, крест–накрест, сложили убитых. Запылало черное трескучее пламя, дым непроглядной пеленой застлал поднебесную синеву.

Отдавая последние почести павшим, воины трижды объезжают вокруг костров, затем спешиваются и делают еще по три круга. Протяжно и скорбно звучат боевые трубы, горестные вопли раздаются вокруг, слезы воинов орошают боевые доспехи.

Пламя разгорается все сильнее и сильнее, мечут торнейцы в пасти костров доспехи погибших соратников: копья, щиты и мечи, несчастливые в битве. Туда же летит оружие врагов, конская сбруя, сломанные оси и колеса, дышла и кузова колесниц...

Пламенем частых костров озарено просторное поле на другом берегу Белькарнаса. Там погребают амазонок Лота, Беата и Годейра. У самой воды на огромном царском щите лежит Кадмея. Царица сидит у ног дочери, склонившись к ее телу. Голова покрыта черным пеплосом. Царица не плачет, лицо ее окаменело. Пусть вопят около погибших мужчины, женщины Фермоскиры провожают в черное царство Аида своих дочерей молча.

Тишина на этом берегу, только трещат погребальные огни, пожирая тела амазонок. Исчезла в пламени, превратилась в золу и пепел кодомарха Антогора. Лота и Беата подходят к царице, поднимают щит с телом Кадмеи, несут на костер. С опущенной головой идет за дочерью Годейра. Взлетает над огнем сноп искр, языки пламени жадно обнимают скорбный щит, скрывают Кадмею в вихрях дыма. Царица разжимает сухие, потрескавшиеся губы и что?то шепчет. Только Беата, что стоит рядом с ней, слышит последние слова:

— Там, за водами Стикса... мы встретимся скоро. Я приду к тебе... Кадмея.

Горят костры на обоих берегах Белькарнаса, и полнится скорбью долина. Воины и воительницы погребают павших в бою...

Ожил, наполнился народом город. Вошли в него торнейцы, заняли лучшие дома, готовятся к тризне. Тифис, как и прежде, живет во дворце царицы. С ним вместе кормчий Диомед и клевест Гелиодор. На тризну во дворец приглашены все кибернеты и союзницы Тифиса — Лота, Беата, Мелета и царица.

Пленные -храмовые амазонки розданы воинам Тифиса. Они могут делать с ними что угодно. Только одно запрещено— убивать. Их можно превратить в наложниц, в служанок, в рабынь. Каждый воин отвечает за пленниц — не дай бог, если они убегут.

Сначала тризна, как и заведено издавна, началась поминовением погибших в битве. Первые чаши выпили за Лепсия. Он один из кибернетов пал на поле боя. Потом помянули рядовых воинов. Когда заговорили о Кадмее, Тифис поднялся и, обращаясь к Годейре, сказал:

— Все мы, и я более других, скорбим о твоей дочери. Видно, не суждено ей было стать царицей Олинфа и моей женой. Все мы во власти богов, но я верен своему слову и ничего не изменю в нашем договоре. Я, Тифис, царь Олинфа, оставляю тебя, благородная Годейра, моей наместницей в Фермоскире. Не позднее чем завтра я объявлю об этом на агоре.

— Благодарю тебя, доблестный царь Олинфа, — тихо произнесла Годейра. — А сейчас позволь мне удалиться. Я хочу побыть наедине со своим горем.