– Сергий Радонежский есть, – спокойно согласился старик. – А на что тебе он?

– На Московию беда идет, упредить хочу, – снова выпалил Николай Сергеевич.

– Беда, говоришь? – как будто и не удивился хозяин кельи. – Пожар или недород? Или люд лихой, может? Или что еще?

– Орда на Москву выйдет скоро, – чуть помявшись, отвечал Булыцкий. – Тохтамыш кровь православную реками лить будет.

– Тохтамыш? Татарин? Так побили их летом прошлым, – старик в упор, словно насквозь желая пробить взглядом своим пронзительным, посмотрел на гостя. – Напраслину городишь, пришелец.

– Не напраслина это, – упрямо повторил Булыцкий, потянувшись к рюкзаку, схоронившему диковинный скарб пришельца.

– А ну как брехня? Как верить тебе прикажешь? Рассуди да научи: почему тебе верить кто должен?

– Смотри! – извлек тот банки с разносолами да пакеты с изрядно померзшими картошкой, морковью да луком и чесноком. На старика это, казалось, не произвело какого-то безумного впечатления; тот, начитывая молитвы, лишь статно принялся крестить расставленные на бревенчатом полу склянки.

– Не сомневайся, отче, не диавольские дары. Из грядущего он посланник; пастырем к нам прислан смиренным да со знаком великим. О беде страшной пришел предупредить. У него и меч Михаила Архангела, и песнопения райские, – ненавязчиво так Милован подсказывал товарищу, что да как делать, как да когда говорить.

– Меч, говоришь? Ну-ка покажи.

Булыцкий торопливо извлек фонарик и проигрыватель.

– Смотри, православный, – сфокусированный луч разрезал полутьму кельи. – А так, – нажав на кнопку, пустил по электродам он разряд, – орудие грозное. – Сергий ничего не ответил, лишь молча перекрестился. – А вот, – оживляя проигрыватель, продолжал пришелец, – и музыка неземная.

– А вот это – чудно, – жадно ловя сочные аккорды, прошептал старик. – Слыхивал я про то, что в Царьграде такие не диковина. Так то в храмах, да только службы там с голосами смертных, а здесь – ангельские, – слушая беззаботный щебет скрипок, оттаял суровый схимник. – Такую бы и нам сладить.

– Сладите, – усмехнулся в ответ тот. – Оно, как говорится: ищущий, да найдет. Не ты, так кто по стопам твоим пойдет.

– Слыхивал я, что Бог агнцам своим смиренным пастырей присылает да знамения показывает. Да сам не видывал, – ушел от ответа их собеседник. – Посланник, значится? Да за заслуги каковые?

– А то не мне судить, за какие. Высший промысел неведом мне. Одно знаю: беда идет на земли православные, да я здесь незнамо как оказался. А раз так, стало быть, глаза открыть князю должен да крови пролиться не дать.

– Прав, – статно кивнул старик. – Только каждому веровать, беду неведомую отводя, до другой беды недолго.

– Так затем к Сергию и идем поперву, – снова взял слово Милован. – Сергий – благоверный; пустобреха отвадит, а дельному поможет; хоть бы и советом ладным да благословением на дела добрые.

– Труд посланника – бремя тяжкое; не всякому по стати, – снова кивнул хозяин.

– Да ты сам вспомни: разве слушал посланников кто, кроме благоверных самих? – продолжал Милован. – Кто за ними шел? Лишь те, в чьих сердцах вера истинная, да те, кому потом великомучениками судьбой было предначертано стать.