– Роччиз, стой! – растекся в хищной ухмылке тот. Над головой пенсионера злобно сверкнул острый клинок, а сердце, подпрыгнув, замерло.

– А ну, песий сын! Монгол, дернувшись, выронил из рук саблю и безвольно повис на пронзившем его древке копья. В тот же миг мощная рука Владимира Андреевича, не пожелавшего остаться в городе и бросившегося вслед за пенсионером, ловко, как игрушку, оторвала от земли Булыцкого и с размаху усадила на круп коренастой лошадки. – А ты, пришелец, верткий! Втроем сбились с ног, тебя ища. Хоругвь держи! – прокричал он через плечо, рывком разворачивая коня и устремляясь прочь из свалки.

– Назад! Назад! – проорал в ответ пенсионер. – Назад, говорю тебе, черт леший!!! К князю!!!

– Что?!

– Разворачивай, кому говорят!!! Разворачивай!

– Кукиш тебе! Князь приказал.

– Вон, князь твой! Позади! Худо ему! Я помочь могу. Разворачивай, кому говорят! Утеку ведь!

– Куда?! – не сразу сориентировался тот.

– Туда!!! – ткнул тот пальцем, указывая направление.

Князя уже не было. Видимо, тому было действительно плохо. Или, не хотелось в это верить, погиб в бою. Развернувшись, князь ринулся прямо в самую гущу, ведя коня, отчаянно работая мечом, кромсая уже без разбору налево и направо. Булыцкий не отставал, пиная, лягая, колотя древком обступивших его воинов. Момент, и они прямо в центре, где на земле, судорожно хватая воздух ртом, лежал, держась за грудь, Дмитрий Иванович.

– Хоругвь держи! – с трудом перекрикивая гвалт схватки крикнул пенсионер, на ходу вручая Владимиру знамя. Слетев с коня, тот бросился к князю.

– Держись, князь! Держись! – судорожно рассыпая хрустящие упаковки, бормотал тот. – Вот вы где! – нашел он наконец нужные препараты. – Ч-черт! – выругался он, сообразив вдруг, что нужна бы вода, а он по запарке и не сообразил. Тело действовало быстрее разума. Рядом с ним грохнулся на колени раненый воин-кочевник. Ударом клинка ему рассекло артерию. Не помня себя, Николай Сергеевич схватил валявшийся на земле чей-то шлем и ринулся к мужчине. Секунда, и на дне емкости раплескалась горячая алая жидкость. Еще пара секунд ушла на то, чтобы вытряхнуть из пузырька нужное количество капель корвалола и разнокалиберных кругляшков.

– Пей! – подсунув под самый нос Дмитрию шлем, учитель впихнул ему в рот горсть таблеток. – Пей, говорят тебе! – прорычал он, наклоняя емкость так, чтобы кровь попала в рот князю. – Да пей же ты!!! – Дмитрий Иванович закашлялся, едва не расплескав содержимое, но все же выпил. – А теперь эти! Под язык!!! – Донской замотал головой, послушно принимая кругляшки нитроглицерина. – Ну и слава Богу! – окруженный со всех сторон кольцом московитов, он принялся обмахивать посеревшего Дмитрия, подгоняя кислород. Минута, другая, третья, и того начало отпускать: лицо вновь приняло нормальный цвет, дыхание выровнялось, а тело расслабилось.

– Что за зелье подсунул?! – чуть придя в себя, поинтересовался князь. – Все. Думал, Богу душу отдам, – прошептал он.

– Таблетки, – положив голову воина на колени, продолжал тот работать остатками торбы, действуя ею как опахалом. – Они в грядущем на каждую хворь почти будут отдельные. А ты не обессудь, – вспомнив про Милована, продолжал тот, – ежели брюхо прихватит. Для тебя уж больно непривычно.