Возле этого водоема, на фоне цветущей долины, она выглядела как древняя богиня, и Лукас едва мог перевести дыхание. Ди стояла у самого ручья в окружении полевых цветов, в ее необыкновенное лицо было таким же безмятежным и мечтательным, как само утро. Он никогда не видел ее такой величественной и в то же время незащищенной; Лукас почувствовал прилив нестерпимого желания, голова его кружилась.

Он не заметил, как приблизился к ней, знал только, что она не двигалась, а потом оказалась в его объятиях. Ее тело было крепким и пышным, а губы непостижимо робкими под свирепостью его собственных. Он взял ее на руки я затем положил среди цветов, завернув юбку до пояса. Ее бледные бедра выглядели такими беззащитными на утреннем солнце. Обняв своими тонкими руками его мощные плечи, она приняла его мужественность и страсть. Ощущая себя нестерпимо напряженной и одержимой, Ди при этом испытывала яркую, упоительную радость. Ее голова медленно перекатывалась из стороны в сторону в свежей от росы траве, а все ее тело отдавало себя без остатка.

Сильнейшее возбуждение взорвалось в ее бедрах. Ее крики разнеслись в прозрачном воздухе, а ее спина выгнулась, когда и он откинулся назад с гортанным криком. После они молча лежали в траве, устремив взгляды к высокому прозрачному небу. Затем Лукас поднял ее на руки и понес к дому. Закрыв глаза, она положила голову ему на плечо. Оба по-прежнему молчали.

Лукас был потрясен силой страсти, овладевшей им. В этот момент в мире не существовало ничего, кроме них двоих и его безумного желания обладать ею. По ее правилам, думал он, Ди следовало попытаться добраться до своего дробовика, а не лежать так тихо и умиротворенно в его руках.

В доме он сел на одну из кухонных табуреток и начал покачивать Ди на коленях, успокаивая, как ребенка. Ди удовлетворенно вздохнула и прижалась к нему носом, вдыхая чистый, теплый запах его тела.

— Я сделал тебе больно? — спросил он охрипшим голосом.

Она слегка пошевелилась и снова замерла в его объятиях.

— Нет.

Его вторжение в ее тело было внезапным, но она ощутила первобытное удовольствие. Из всех реакций, которых он ожидал, эта ее чувственная расслабленность была самой неожиданной, и она казалась ему обманчивой, потому что он был не готов к ней.

— Я принес губки, — сказал он удрученно, искривив рот в ироничной усмешке. Он только сейчас вспомнил о них.

Она открыла глаза и бросила на него тяжелый взгляд.

— Ты считаешь, что от них было много пользы, когда они лежали у тебя в кармане?

Потом она выпрямилась, и на ее лице появился интерес.

— Как они выглядят?

Он вытянул ногу, чтобы добраться до кармана, и вытащил оттуда маленькие губки. Она взглянула на них, взяла одну, сжала пальцами и положила назад.

— Это обычные губки, — произнесла она с явным разочарованием.

Он слегка улыбнулся, догадываясь, что Ди ожидала чего-нибудь более экзотического и откровенно непристойного.

— Я знаю. Думаю, что все дело в уксусе.

— Что ж, теперь слишком поздно.

— В следующий раз поздно не будет.

Она снова посмотрела на него тяжелым взглядом своих зеленых глаз.