— Не думаю, что гроза направляется к нам. Звучит, как будто она движется к горам. — Долговязый, высушенный солнцем мужчина нагнулся и сплюнул. — Конечно, хотелось бы, чтобы прошел продолжительный дождь. У нас не сухо, но хорошо бы иметь побольше воды в этих заводях, пока не пришло лето.

Лукас подумал о чистой, неиссякающей воде Ручья Ангелов и почувствовал, как в нем нарастает прежнее раздражение на недальновидность отца. Этот водоем давно должен был принадлежать Дабл Си. Сейчас же Ручей Ангелов находится в руках упрямой женщины, которая готова свести себя работой в могилу, но не отказаться от него.

Однако если бы Эллери Кохран приобрел Ручей Ангелов, отец Ди не поселился бы здесь и Лукас никогда бы не встретился с Ди. Он нахмурился, пытаясь определить, что для него важнее: обладание Ручьем Ангелов или Ди Сван. Наконец он решил, что Ручей Ангелов никуда не исчезнет. Когда-нибудь он получит его. Теперь Лукас был даже рад, что долина не принадлежала семье Кохранов, когда Джордж Сван привез свою семью на Запад.

Смирившись с тем, что не увидит сегодня Ди, Лукас вскочил на лошадь и направился к дому. Насколько он знал хозяйку Ручья Ангелов, в следующий раз, когда он появится возле ее хижины, она, скорее всего, встретит его с дробовиком в руках. При этой мысли Лукас усмехнулся. Черт бы его побрал, если общение с ней было лучше, чем заряд дроби в его зад!

На следующее утро Ди вышла из дома в тот момент, когда рассвет окрасил небо в сияющий, полупрозрачный пурпур. На крыльце она потянулась к кастрюле с кормом, но тут же забыла о своем намерении покормить кур и застыла, подняв глаза на это чудесное небо, простиравшееся над ней, окружавшее ее сиянием.

Торжественный покой рассвета умиротворял ее. Она забыла о своих повседневных делах и медленно пошла на луг, впитывая всеми чувствами краски и ароматы нового дня.

Продолговатый луг, покрытый нежной весенней травой, сверкал алмазами утренней росы. Изобилие полевых цветов расстилалось настолько далеко, насколько мог видеть глаз: буйство синего, розового и красного с вкраплением радостного желтого; отдельные пятна малинового клевера, темно-красные головки которого кивали, как бы приманивая деловитых пчел, которые не могли устоять перед его сладким запахом.

Ди бродила среди цветов, и роса намочила ее выцветшую юбку до колен, но она не замечала этого и не обеспокоилась, даже если бы заметила. Это было волшебное утро, и она наслаждалась им. Дела никуда не денутся, а этот рассвет, такой быстротечный, никогда уже не повторится.

Цвет неба над головой постепенно переменился от жемчужно-розового да молочного, и наконец небо превратилось в гигантскую, сияющую золотую чашу, когда солнце вынырнуло из-за черных вершин и залило луг своими лучами. Птицы пели почти иступленно, а серебряный поток воды в ручье звучат, словно тысячи колокольчиков.

Ди приблизилась к ручью и стала смотреть, как хрустальная вода пляшет на камнях. Ее кровь звенела в венах, и сердце было полно. Это был ее дом, и он был раем.

— Ди.

Она услышала свое имя, негромко произнесенное, и обернулась. Лукас стоял примерно в двадцати футах от нее, его сверкающие глаза были сужены, а лицо напряжено и сосредоточено. Его крупное, мускулистое тело неподвижно застыло на месте. Он не сводил с нее глаз, и сила его страсти ударила Ди подобно тяжелой волне. Ее тело бессознательно откликнулось на его присутствие, немедленно став горячим и тяжелым, а прикосновения одежды стали раздражать кожу.