— Что тебе надо? — спросил отец Франциск, с трудом шевеля онемевшим языком.

— Ты верно рассудил, что поиски сокровищ нужно начинать с черного зеркала. Считай, что ты уже на полпути к цели. Пока прощай! Но завтра я вернусь и сама проведу тебя к запретному городу. Вели собирать людей.

Черный туман в зеркале рассеялся и против всех законов физики отец Франциск увидел в нем себя и женщину-кошку. Но мгновение спустя он уже не видел в нем ничего — даже самого себя. Зеркало потухло.

Отец Франциск огляделся, но не заметил ни малейшего следа пребывания индианки. Лишь труд преподобного да Сангры лежал на столе, раскрытый вовсе не на той странице, на которой прервался профос. Несколько минут профос сидел, пытаясь совладать с нервной дрожью, сотрясавшей его тело. Затем, по-видимому приняв какое-то решение, он протянул руку к серебряному колокольчику и позвонил, потребовав от вошедшего слуги немедленно разыскать отца Дамиана.

— Брат Дамиан, — нарочито бодрым голосом начал отец Франциск, когда юный монах предстал перед ним, — наш краткий отдых подходит к концу. Готовьтесь к новому путешествию. Впрочем, у вас ведь не такие уж большие сборы, верно? Поэтому прошу вас об еще одной услуге: внимательно изучите этот трактат и выпишите в отдельную тетрадь все, что касается упоминания камня мориона и морионовых зеркал. Я вас благословляю, сын мой!

Отец Дамиан молча выслушал патрона, также молча поклонился, приняв из его рук фолиант, и вышел из кабинета, так и не проронив ни единого слова. Перспектива вновь перевоплотиться в дона Диего де Сабанеду, так ярко обозначенная профосом, его не радовала, но что поделать?

Закрывшись в келье, он принялся изучать сочинение отца Томмазо и быстро ощутил в этом авторе родственную душу. Внимательное чтение позволило ему отвлечься от неприятных мыслей, а идея ненасильственного обращения в христианство индейцев, столь раздражавшая профоса, молодого прелата привела в полный восторг. Ведь это отвечало его собственным потаенным мечтам: мирным путем превратить индейцев в добрых католиков, чтобы они не приносили кровавых жертв. В процессе чтения отец Дамиан, как и приказал ему отец Франциск, старательно выписывал все фрагменты, связанные с морионом. Но по-настоящему увлекся, позабыв все на свете, когда дошел до той части фолианта, в которой повествовалось о Кетцалькоатле и его легендарном отплытии на Юкатан в добровольное изгнание. Отец Дамиан прочел данный раздел, в отличие от своего патрона, весьма внимательно, стараясь вникнуть в каждое слово.

Задержавшись на эпизоде, который он мысленно прозвал «грехопадением Кетцалькоатля», молодой священник отметил про себя редкое чувство справедливости и далеко не языческую покаянную настроенность индейского божка.

Вслед за рассуждениями о тяжелой духовной ответственности испанцев, не воспользовавшихся возможностью мирно проповедовать Христа американским племенам, отец Томмазо поместил своего рода памятку будущему миссионеру — ту самую, которая недавно разозлила дона Фернандо своей якобы неуместностью в тексте.