Лукреция мысленно поежилась. Этому ее еще не уподобляли. Она обессиленно прикрыла глаза и постаралась вздохнуть как можно глубже, так чтобы ее грудь под тонкой батистовой рубашкой призывно колыхнулась. «Берегись, святоша, — подумала она, — я тебе отомщу». Острая игла боли пронзила ее сердце при мысли о Фрэнсисе. Она обрела его на мгновение только затем, чтобы потерять навсегда. Ее пальцы непроизвольно сжались, ощутив на мгновение призрачное прикосновение его руки перед роковым прыжком.

— Проклятый Рэли погиб, будьте уверены, — профос словно читал ее мысли, и ей показалось, что ее муки доставляют ему удовольствие.

Стиснув зубы, она изобразила на лице удивление.

— Вы так боялись его? — она улыбнулась краешками губ.

— Я никого не боюсь, — воскликнул гордый монах и вскочил с края ее постели. Он сделал несколько шагов по убогой комнатушке, заменявшей пленнице тюрьму. — Просто этот негодяй спутал все мои планы.

— Уж не потому ли он негодяй, сеньор, что захотел взять то, что принадлежит ему, а не вам?

— Замолчите. Вы как гадюка…

— Жалю прямо в сердце? — Лукреция рассмеялась своим бархатистым смехом, от которого у мужчин всегда сжималось что-то в груди. — Или у вас нет сердца? Странно, если так. Ведь именно туда вам надлежит спускаться перед каждой исповедью.

— Не смейте… — профос подскочил к ней, сжимая кулаки.

— А то вы меня ударите?

— Я не бью женщин.

— Да вы, сеньор, благородный человек… — Лукреция подалась вперед, и рубашка упала с ее мраморного плеча. Профос отвел взгляд. — Однако это не мешает вам издеваться над беззащитной женщиной, держа ее взаперти и допрашивая.

— Вы не женщина, а французский шпион.

— Только что вы утверждали обратное!

О-о, в лоне софистики Лукреция чувствовала себя как дома.

— Прекратите! Вы знаете, стоит вам только захотеть…

— И что?

Лукреция вскочила с кровати. Ее безукоризненное, как у статуи, тело просвечивало сквозь тонкую ткань.

Профос отступил назад, прикрыв глаза рукой.

— Немедленно вернитесь в постель!

— А то что? — Лукреция шагнула ему навстречу, отчего ее прекрасная грудь оказалась в непосредственной близости от мужчины.

— Проклятие, я прикажу, чтобы вас одели, и тогда мы продолжим беседу! — Профос развернулся и выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Лукреция судорожно вздохнула и рухнула на подушки. Еще парочка таких представлений, и дело сдвинется. Душивший ее ужас перед этим человеком сменялся приступами острой ненависти. В такие моменты ей было все равно, что делать и что говорить, лишь бы добиться своего, вырваться на свободу, подать Ришери весточку, что она жива. Если только… Если только Ришери сам не определил ее сюда, договорившись с чертовым иезуитом.

Лукреция вскочила с кровати и огляделась. Профос позволил, чтобы ей вернули ее заветную шкатулку, разумеется перед этим тщательно обыскав ее.

Она пристроила ее на кровати, расположилась поудобнее на тюфяке, набитом пальмовым волокном, и откинула крышку.

В зеркале отразилось ее лицо.

Проклятие! Слишком бледное, слишком изможденное, с припухшими глазами. Ее единственное оружие должно быть в порядке. Она выдвинула ящичек с притираниями и взором наемника, приценивающегося к оружию в лавке, окинула хрустальные флаконы, лежавшие в бархатных ложах. «Выбор оружия успокаивает нервы и возбуждает смелость», — подумала она и извлекла первый флакон.