– Полагаю, Наталья Дмитриевна смогла найти на него управу, – заметила Амалия негромко.

– О, разумеется. Георгий почти перестал пить и даже нашел в себе силы, чтобы окончить курс. Несколько лет прослужил и вышел в отставку, как только служба стала его тяготить. Родились дети, которым он был очень рад. В то же время старший сын от Екатерины стал доставлять хлопоты, и чем дальше, тем больше. Он не принял мачеху и делал все ей наперекор. К сожалению, Сережа не понимал, что в войнах такого рода победа редко остается за детьми. Мне кажется, – раздумчиво добавил князь, – он и сейчас не понимает этого.

– А если бы он принял мачеху, что тогда?

– Интересный вопрос. – Петр Александрович улыбнулся. – Хотел бы я видеть Сережу за столом вместе с остальными во время семейных праздников, но даже в воображении не получается. Думаю, даже если бы он принял Наталью Дмитриевну, она бы все равно его не приняла. Для всех женщин на свете дети делятся на своих и чужих. Сережа остался бы чужим, что бы он ни делал. Но пока Наталья Дмитриевна боролась с пасынком, она едва не пропустила несколько увлечений своего супруга.

– Выходит, что Георгий Алексеевич человек ветреный?

– С первой женой он ветреным не был. Со второй… – Князь усмехнулся: – Не знаю, замечали ли вы, госпожа баронесса, но люди вообще не любят своих спасителей. Наталья Дмитриевна спасла Георгия, он сам неоднократно говорил это – и решил, так сказать, отплатить обычной монетой, то есть неблагодарностью. Какое-то время Наталье Дмитриевне удавалось справляться с ситуацией, а потом появилась Мария Максимовна Игнатьева. Не то чтобы молодая – уже за тридцать – и вроде бы не красавица, но мой племянник потерял голову.

– Мария Максимовна походила на его первую жену?

– Нет, вовсе нет. Я знаю, часто рассказывают о том, что человек любил, потерял, встретил кого-то похожего и загорелся, – но это все выдумка, литература. Никто на самом деле не знает, почему люди любят друг друга или, наоборот, не могут полюбить.

– А Наталья Дмитриевна действительно уговорила мужа уехать из Петербурга, чтобы разлучить его с Марией Максимовной?

– Уговоры? Вы плохо ее знаете, сударыня. Вдруг оказалось, что она больна, что дела имения расстроены, что все управляющие – обманщики и нужно жить на месте самому, чтобы не быть обманутым. Ах да, и еще доктор объявил, что Георгию следует больше времени проводить на свежем воздухе. Словом, племяннику пришлось перебраться из Петербурга сюда, а детей оставить в городе. Думаю, для Натальи Дмитриевны труднее всего далась разлука с ними – она их очень любит… почти так же, как не любит пасынка. Вероятно, прошло бы некоторое время, какой-нибудь доктор сказал бы, что Георгию полезнее городской воздух, и семья вернулась бы в Петербург. Но, как видите, переезд не помог, потому что Мария Максимовна тоже теперь живет на Сиверской.

– Что ж, – сказала Амалия, – всегда может найтись какой-нибудь доктор, который объявит, что для здоровья Натальи Дмитриевны и ее супруга полезнее всего воздух заграницы.

– Это уже будет походить на бегство, – хладнокровно заметил князь. – А Наталья Дмитриевна готова отступать только до известного предела – чтобы потом легче было наступать. – Он всмотрелся в лицо собеседницы и добавил: – Вам она не слишком по душе, как я понимаю?