Говорят, когда надо – все складывается один к одному, тютелька в тютельку. У стеклодува нашлись бутыли нужной формы. Небольшие, этакие… гранатоподобные. Не в смысле фрукта, а в смысле гранаты оборонительной. Или наступательной.
Для чего делали?
Так под благовония заказали, да не забрали. Вот и стоят, место занимают. Отдам подешевле…
Лиля махнула рукой и подумала, что раз тебя судьба тыкает носом, так нечего его и воротить? Если ТАМ кто-то есть, может, он и приглядывает, и подсказывает? Так ты не жди, пока Он тебе лично руку подаст, ты на плоту, на лодочке, да хоть и на круизном лайнере, а греби лапками. Не заставляй Его сомневаться в твоем уме.
Бог человека наградил. Уже. Разумом.
И не использовать его по назначению – вот где истинное богохульство.
Так Лиля и порешила. И отправилась домой, составлять мази и смешивать прочие полезные вещи.
Получится ли?
А, уж точно не повредит.
Глава 7.
Суд богов и воля людей
Вирма. Земли клана Хардринг.
Анжелина смотрела на собравшийся Круг.
Это молитва вершится главами в одиночестве, а вот суд – при всех. Чтобы никто не смел сказать о несправедливости. Или наоборот – высказался, если увидит непотребство.
Выглядело это очень просто.
Ясное небо, круг из двенадцати камней, в кругу горят два костра, между ними место для подсудимого. Или для тех, кто взыщет справедливости.
Брошены в кругу и рябиновые ветви с ягодами – священное дерево. По преданиям – на нем капли крови Олайва, когда ранил его злокозненный Холош…
Для ативернцев исключения не сделали. Разве что за кругом отгородили место, чтобы удобно было ждать приговора.
И первым в круг вышел Эльг Торсвег.
– Я обвиняю!
Круг из двенадцати вирман смотрел спокойно. Не он первый, не он последний…
– Слушаем твое слово, – отозвался ритуальной фразой Олав.
– Я, Эльг Сноррисон Торсвег, глава клана Торсвег, обвиняю Лейфа Эрквига в том, что он убил моего брата и моих племянников. Я обвиняю его в похищении моей племянницы! Он подкрался, как тать, в ночи, увез Ингрид, убил ее брата, убил моего брата, который пытался вернуть дочь… Я требую крови!
Вирмане вообще не любили разводить церемоний. Обвинение должно быть коротким и четким. А многословие богам не угодно. Ни к чему.
Людей ты запутать можешь, но Боги видят. И боги – карают. Своего ты добьешься, но потом заплатишь за это втрое. Кровью и жизнями заплатишь, так уж повелось. С богами не торгуются, это тебе не ярмарка.
Олав кивнул.
– Это все твои слова?
– Да.
– Тогда выслушаем вторую сторону. Я призываю в круг Лейфа Эриксона Эрквига!
Лейф сделал шаг вперед. Один, второй…
В бою – не тяжко. А вот здесь, под взглядами богов…
– Я, Лейф Эриксон Эрквиг, призываю богов в свидетели своей невиновности.
Бран Гардрен сделал жест кистью.
– Ты не убивал?
– Убивал.
– Тогда расскажи, как было дело.
Лейф вздохнул. Слова – как каменные глыбы, тяжелые, давящие.
– Это была ночь Флейны. Ингрид и я полюбили друг друга, и она стала моей женой.
Вирмане запереглядывались, послышался одобрительный шепоток. Ночи Флейны свели не одну семью. Бывает такое…
– Нас соединил огонь, но попросить благословения у ее родителей и повиниться, я не успел. Ночью на борт моего корабля проник брат Ингрид. Я не знал, что это – он. Что она была Торсвег. Я просто убил человека, пришедшего с мечом и огнем, и приказал уходить. Когда Торсвег хотел остановить нас, я сказал, что Ингрид стала моей женой. Первая стрела полетела в нее. Тогда я убил всех.