Хотелось, очень хотелось помочь прапорщику Сирко, беспутному сыну своего друга и наставника, который давал Ивану Ивановичу рекомендацию в партию. Хотя бы ради того, чтоб позволить заслуженному человеку спокойно умереть. Но было и другое: Иван Иванович чувствовал себя в ответе за то, что произошло. Рос-то парень на глазах у Ивана Ивановича. И должен был милиционер Орач увидеть, предугадать, какой фортель «выкинет» Славка. Не предугадал. Не предусмотрел. А если честно: то просто не думал о таком. И Саню не научил. Не сумел передать ему свой социальный опыт.

— Поехали в управление, — решил Иван Иванович. — Попробую разыскать Евгения Павловича, посоветуемся. К тому же надо срочно дать художнику материал для описательного портрета... Рыжебородый — преступник, и его необходимо найти, пока он не подался в бега.

— А как же Славка? — стоял на своем Саня.

— Есть официальная ориентировка: военный следователь сообщил, что из части исчез автомат, подозревают прапорщика Сирко. Вот и причина для встречи с отбывающим наказание на гауптвахте.

Саня поднялся с лавки и поплелся следом за отцом к троллейбусной остановке.

Дежурный сообщил, что полковник Строкун еще не вернулся с происшествия.

Иван Иванович зашел с Саней в кабинет и привычным движением переставил с тумбочки к себе поближе телефон. Надо было разыскать художника, который бы по описанию Сани набросал портрет рыжебородого — не каждый, даже хороший портретист, способен сделать рисунок живого человека по словесному описанию, добиться реальной схожести. В этом отношении был один, можно сказать, виртуоз оригинального жанра, член Союза художников по фамилии Пленный и по имени Тарас Григорьевич. Надежный человек, прошел фронт, побывал в фашистском плену, узник Маутхаузена. У него были свои счеты с мерзостью.

Увы, жена ответила, что Тараса Григорьевича нет дома, а где он и когда вернется — она точно сказать не может.

«Конечно, жаль...»

В запасе у Ивана Ивановича был еще один, из молодых, этакий гонористый петушок, но талантлив: лауреат комсомольской премии Тышнев Валентин Яковлевич. Раза два угрозыск обращался к нему. Он с удовольствием приходил на помощь, даже видел в этом своеобразную романтику. Когда Строкун вручил ему удостоверение общественного консультанта областного отдела угрозыска, лауреат комсомольской премии от радости готов был танцевать. «Мальчишка!» — с теплотой подумал тогда о нем Иван Иванович. За этим красным удостоверением с тисненым гербом советского государства Тышневу виделись удалые погони, свистящие пули и торжество победителя. Но выстрелы — это трупы...

Тышнев был дома. Правда, у него собралась компания, но ради дела... Словом, машину к подъезду — и он готов!

Иван Иванович отправил за художником оперативную машину.

Она еще не успела вернуться, а на пороге Тарас Григорьевич. Высокий, сутуловатый, тощий человек. За годы, что прошли после освобождения из фашистского плена, он так и не сумел вылечиться: ему отбили внутренности, и он медленно угасал.

— Жена предупредила: «Иван Иванович разыскивает». Думаю, в это время майор по пустякам беспокоить не будет.