При виде непрошеных гостей тявкнула незлобиво лохматая дворняжка, привязанная у дальнего угла дома. На высоком крыльце появился вихрастый вспотевший мальчишка. Он мазнул по лицу рукавом и крикнул:

— Мамка, до нас хтось!

На крыльцо вышла небольшого росточка, худенькая женщина, брюнетка. Приятные, мягкие черты лица, карие моложавые глаза... По всему видно, она стирала — подол юбки подоткнут за пояс. В руках — ведро с мыльной водой.

— Ой! — сказала женщина, увидев троих мужиков у себя во дворе. Оставила на крыльце ведро и шмыгнула в хату.

«Чуточку прихорошиться», — понял Иван Иванович и невольно подумал: «Почти подросток, а сумела когда-то задержать грабителя». В нем родилось невольное уважение к мужественной женщине.

Через минуту-другую хозяйка вышла уже причепурившаяся.

— Матрена Ивановна, примете непрошеных гостей? — спросил Иван Иванович.

— А мы гостям завсегда рады, — высоким песенным голосом ответила женщина. — Только в хате — содом, стирала. Витек, выплесни-ка из ведерка, — сказала она.

Сын охотно выполнил ее просьбу.

— Пожарищем интересовались, — пояснил Иван Иванович, входя в хату. — Не страшно было, когда скирда загорелась? Располыхается солома — горящие пучки на полкилометра кидает. Вот вспоминаю, у нас на Карповом Хуторе... Сам-то я из-под Благодатного...

Матрена Ивановна хорошо знала и Благодатное, и несуществующий ныне Карпов Хутор. Она закивала головой: мол, бывает всякое.

— Нашей-то скирде и загореться толком не дозволили, — начала она рассказ, видимо почувствовав к вошедшим невольное доверие: как же, речь ведут о ее недавней беде. — На той час вышли из дека... А хтось углядел: горит скирда. Ну и подняли гвалт. И как еще заметили! Занялось от вентилятора, он и загнал огонь под скирду. Да тут дождевалки подоспели и трактора. Оно, конешно, третья часть все же перетлела. Ну да это на семьдесят тонн — считай, крохи. Остальное спасли, как навалились! Хлопцы опосля концерту... И в чем были — на скирду тросы от волокуши заводить...

— Чудеса! — восхитился Иван Иванович. — И не думал, что солому можно из огня выхватить!

— А у нас такие люди! — с гордостью ответила сторожиха. — Казалось бы — чужое! Солома — колхозная, а хлопцы и девчата — кто с шахты, кто со станции. Но понятие имеют...

— И вы помогали? — с самым невинным видом поинтересовался Иван Иванович. Он даже отвернулся от Матроны Ивановны, подошел к окну и стал рассматривать то, что осталось от бывшей скирды, — солому. Ее проветривали после того, как, облитую из дождевалок, растрясли по пахоте, опоясывающей скирды. И все-таки боковым зрением видел, как Матрена Ивановна засмущалась. На крутом красивом лбу выступили росинки. Мочки ушей, а затем и щеки полыхнули, заалели. Говорить ей стало трудно, она проглотила комок вязкой слюны.

— Не-е... Я сторожувала. Мне нельзя объект покидать.

— Ну а вы? — обратился Иван Иванович к мальчишкам, которые внимательно прислушивались к разговору старших.

— Ого! Еще как! — отозвался старший. — Как зачалось — дым повалил. Потом огонь. И людей набегло — сила-силенная. Мамка прибежала, отперла, ну мы и сиганули. Дождевалки воду в брюхо скирде так и гонют, так и гонют. Как из пушки, аж солома летит под самое небо.