Припомнился и показавшийся нелепым разговор о стоимости автомата системы Калашникова на «черном рынке»...

Иван Иванович уставился на точку-крохотулечку, оставленную против слова «автомат».

Такая ли уж тут «голая теория»? Только ли сюжет для рассказа, который аспирант кафедры академика Генералова пообещал написать по заказу «симпатяшки» из институтской многотиражки?

Захотелось немедленно позвонить в редакцию, разыскать «симпатяшку» — студенческого корреспондента и спросить: «Александр Орач обещал вам... рассказ?» Она бы ответила: «Обещал...» И это успокоило бы Ивана Ивановича.

Но он не мог позвонить в институт. Кому? По какому поводу?

Иван Иванович поставил словарь на место. Но уйти из комнаты не мог, словно бычок, привязанный к колышку, топтался возле стеллажа.

Откуда взялся автомат у владельца?

«Нашел!» Но пистолеты-пулеметы в наше время на улицах не валяются. После войны еще можно было найти на месте прежних боев... Но не системы Калашникова...

«Изготовил своими руками»... Разве что обрез... Папа Юли, грабя вместе с Кузьмой Прутковым — Сусликом и Георгием Победоносцем — Артистом мебельный магазин «Все для новоселов» был вооружен обрезом, который он смастерил из старого ППШ[2].

«Украл...» Автомат системы Калашникова, который принят на вооружение в нашей армии, можно только украсть.

Иван Иванович прошел в ванную и, включив в розетку электробритву, начал бриться.

В приоткрытую дверь заглянула Аннушка.

— Встал? А мы с Мариной думаем, что ты отсыпаешься шепчемся.

Ткнулась пухлыми губами в его щеку — приласкалась.

— Саня не ночевал, — сказал он жене, не сумев скрыть тревогу.

Аннушка улыбнулась, она была спокойна: на щеках полнились милые ямочки.

— Славка приехал в отпуск, и они подались в Благодатное. С автовокзала позвонил, предупредил Марину. — Аннушка быстро исчерпала эту тему и перешла к другой — о дочери. — Приехала к Иришке, а она мне: «Ты почему приехала? Родительский день в следующее воскресенье». Спрашиваю: «Ты что, не рада?» — «Рада, — отвечает, — но день — не родительский. К другим не пускают, и ко мне не надо ездить. Стыдно». И от подарка отказалась. Я ей кое-что привезла. Говорит: «Забери назад. Родители привозят, дети объедаются, а потом болеют», совсем стала взрослой! — восхищалась Аннушка дочерью. — Вытянулась. Загорела. Спрашиваю: «Ты о нас с папой скучаешь?» — «Нет», — говорит. А когда я собралась уходить, обняла меня и расцеловала.

Иван Иванович слушал жену вполуха. Жужжала бритва, и голова была занята совсем другими мыслями...

Впрочем, может быть, точка в словаре против слова «автомат» — действительно всего лишь поиск детали для детективного рассказа?

Но довод был слишком слабым. Если бы Саня шел от словаря к сюжету, он бы не стал спрашивать у дяди Жени — полковника милиции Строкуна, что такое «примус» — узнал бы из словаря. А Саня сначала услышал это жаргонное слово, не понял его, но насторожился и стал искать пояснения. Обратился к дяде Жене, потом — к словарю... Не в пивном ли баре «Дубок»?

«Григорий Ходан жив. Я его видел... Стоим со Славкой за стойкой, наслаждаемся напитком, о всякой всячине болтаем. Чувствую, мне как-то не по себе: все обернуться хочется, будто за спиной — глухой лес... Не выдержал, обернулся. Смотрит на меня... Бородатый... Глаза-сверла, так и буравят.